Конюх Егор ей люб был давно. Только вот он холоп, она холопка, над ними боярская воля. Куда тут денешься. А потом еще люба она оказалась боярину.

Егор тогда чуть с ума не сошел, Настасья его кое-как утешала. Говорила, что натешится с ней боярин да и выкинет. А коли сейчас попробовать у него игрушку отбить – пропадут они оба.

Егор умом все это понимал, а сердце-то не каменное!

Вот и бегала к нему Настасья, боялась, что любимый натворит что-нибудь… а бегать-то как? Скажет кто боярину, что полюбовницу он с конюхом делит, – обоим головы не сносить!

Приходилось таиться да по сторонам оглядываться.

Вот в одну из ночей Настасья и заметила Аксинью. Которая точно так же кралась, оглядывалась – и направлялась на сеновал.

Какая бы женщина устояла?

Настасья исключением не оказалась. Егор ее в ту ночь не дождался, Настасья занималась более важным делом. Подсматривала и подслушивала.

Как она поняла, Аксинья и Михайла…

– КТО?!

Устинье чуть дурно не стало.

– Михайлой она его зовет, боярышня.

– Ох-х-х-х-х…

– Никак знаешь ты его?

– Волосы светлые, глаза зеленые, высокий…

– Глаза не видела, темно было. А волосы светлые и высокий. И вроде как из царевичевых ближников он, сам говорил.

– Он…

– Боярышня?

Устя дышала. Ровно и размеренно.

– Ты… уф-ф-ф говори, Настасья. Уф-ф-ф… Слово даю, уф-ф-ф-ф, молчать буду. Уф-ф-ф-ф… Дурной то человек…