– Случилось у нее что?

– Пф-ф-ф-ф! Горе горькое. Она в Ижорского влюблена, аж пищит.

– Романа?!

– Да что ты! Этот, хлыст зеленоглазый, коий за Феденькой хвостиком таскается да на подачки царские ладится.

– А-а…

Романа Феоктистовича Ижорского, ныне покойного, Платон знал. А кого там племянник подбирает – есть ли разница? Сегодня один, завтра второй…

– Вот. Она это зеленоглазое любит, а Михайла Ижорский в ее сестру влюблен. Так же, как и Феденька, и чем взяла только, зараза рыжая?

Были и у боярыни человеческие качества, были. И одно из них – зависть и ревность к чужому успеху у мужчин, ее-то Платон не за красоту оценил, за приданое брал, уж потом сжились – слюбились. А так она мужчинам и неинтересна была, сама не знала почему. Вроде и все при ней, а нету мужского интереса. Вот и завидно ей сейчас было, и обидно слегка.

– А Устинья?

– Сегодня Михайла ей бежать предлагал, получил от ворот поворот. Решительный.

– Очень жаль. Сбежала б дрянь, сколько проблем бы решилось.

Варвара несбыточное обсуждать не стала, к насущному вернулась:

– Платоша, а вторая сестра Феденьке в жены не подойдет? Она и пойдет добровольно, и все сделает, что надобно. Покамест ей отомстить хочется да сестре насолить?

– Подумать надобно.

Варвара ему платок протянула.

– Тут слезы ее и кровь. От волнения кровь носом у нее пошла, вот, сберегла я. Ты посоветуйся, вдруг да подойдет она Феденьке? Разом столько проблем исчезнет!

Платон лоскуток полотняный в карман сунул, жену к себе привлек, в щеку поцеловал.

– Умна ты у меня, Варенька! За то и ценю! И люблю тебя!

Варвара раскраснелась, в ответную мужа поцеловала.

– Сходи, любый мой, не до нежностей теперь. Вот бы с Феденькой устроилось все, я б порадовалась за племянничка. Да и за тебя тоже.