Так ли дело обстоит с романом, пусть думают теоретики литературы. Но рассуждая о природе интереса Лескова к жанру рассказа, Беньямин вполне убедителен – как и в другом: хороший рассказчик избегает комментариев и пояснений, и Лесков в этом «настоящий мастер». Беньямин приводит в пример рассказы «Обман», «Белый орел»; добавим и «Леди Макбет…» с ее намеками, символами, отравленным чаем. «Естественный рассказчик» удерживается от психологических деталей, то есть от прочерчивания связей между событиями – так слушатель легче запомнит историю и сумеет привести события в понятный ему порядок. Отторжение Лесковым психологизма тоже очевидно – и это в золотой век психологической прозы! Возможно, источником этого отторжения и была его тяга к жанру рассказа.

Кстати, Беньямин считал, что из рассказов ткутся и летописи, и хроники, так что и в склонности к этим пространным формам Лесков сохраняет верность любимому жанру. Но, всего вероятнее, он не помышлял о Геродоте, а просто двигался в русле времени и вслед за критиками 1860-х годов желал правды в литературе.

История, которая рассказывается для того, чтобы чему-нибудь научить, принести пользу, обязана излагать подлинные события, если только она не сказка и не отсылает слушателя к мифологическим основам его существования. Вот почему рассказчику, с самых древних пор, было необходимо создать иллюзию правдоподобия. В соответствии с этим законом Лесков и считал нужным едва ли не во всех рассказах привести доказательства подлинности излагаемых событий. Оттого-то так любил он начинать с описания ситуации беседы, участники которой делятся своими историями. Вот, сообщал он, живой свидетель событий, вот его в точности записанная речь, а вот и название города и уезда, в котором всё происходило. Забавно, что, кляня романы за искусственность, Лесков с легкостью заимствовал сюжеты и героев как раз из чужих романов.

Поверил ли Страхов в существование цикла о Февронье Роховне и бабушке Блошке или ему просто понравился текст Лескова? А может быть, журнал остро нуждался в материалах? Как бы то ни было, очерк «Леди Макбет Мценского уезда» был принят к публикации и вышел в январской книжке «Эпохи».

Гонорар за эту работу так и не заплатили: журнал едва сводил концы с концами, а потом и вовсе закрылся. Лесков, к его чести, на гонораре и не настаивал, хотя несколько раз вежливо напоминал. Ведь именно в эту зиму деньги ему пришлись бы особенно кстати.

На Фурштатской

На Фурштатской

В феврале 1865 года Лесков и Екатерина Степановна, взяв с собой ее старшего сына, отправились в Петербург. Трое младших остались в Киеве под присмотром гувернанток. На шестилетнего Николая дорога произвела огромное впечатление. Впервые он увидел паровоз, впервые уехал от дома так далеко и оказался в столице.