В 1892 году, уже тяжелобольной, Лесков вернул Суворину – единственному из своих корреспондентов – все его письма:
«…есть толки, будто я вел записки и оставлю в них расплату с людьми, которые обходились со мною не с добром. А так как это – ложь, то я послал Вам Ваши письма, чтобы Вы их уничтожили сами»492.
«…есть толки, будто я вел записки и оставлю в них расплату с людьми, которые обходились со мною не с добром. А так как это – ложь, то я послал Вам Ваши письма, чтобы Вы их уничтожили сами»492.
Он знал мнительность Суворина, его страх перед собственной откровенностью и, предчувствуя скорый конец, сделал благородный и вместе с тем театральный жест – отдал несостоявшемуся другу его письма.
В 1880-е годы его добрым младшим приятелем стал Сергей Терпигорев. Но в близких, почти фамильярных отношениях с ним, полных взаимных шуток и шпилек, всё-таки не было равенства, предписываемого дружбой. Лесков обошелся в своей жизни без друзей.
Театральный роман
Театральный роман
В конце 1860-х промелькнул роман Лескова с театром, недолгий и не слишком счастливый. Лесков сочинил единственную в своей жизни пьесу «Расточитель», во многом, кажется, из материальных соображений. В мае 1867-го он явно нуждался в деньгах – терпеть не мог брать в долг, но тут в отчаянии всё же обратился в Литературный фонд с просьбой о ссуде под будущий гонорар от «Расточителя»:
«Три акта этой пьесы готовы, два остальные я надеюсь дописать к будущему сезону; в покупщике на нее в журнал не сомневаюсь, в допущении на сцену тоже; но угрожающая привычка питаться, от которой до сих пор меня не отучила жизнь русского литератора, заставляет меня, отложив листы сочиняемой драмы, писать на этом листе к Вашему превосходительству это письмо с просьбою помочь мне. Я прошу Литературный фонд обеспечить мне пять месяцев жизни, ссудив меня пятьюстами руб. серебром, которые обязываюсь заплатить к новому году с десятью процентами в пользу сумм Фонда. Средства для отдачи этого долга я имею: эти средства – моя драма и получение долга с боборыкинского имения[97], назначенного в продажу; средства же не умереть с голода и продолжать работу без такого пособия Фонда решительно не вижу»493.
«Три акта этой пьесы готовы, два остальные я надеюсь дописать к будущему сезону; в покупщике на нее в журнал не сомневаюсь, в допущении на сцену тоже; но угрожающая привычка питаться, от которой до сих пор меня не отучила жизнь русского литератора, заставляет меня, отложив листы сочиняемой драмы, писать на этом листе к Вашему превосходительству это письмо с просьбою помочь мне. Я прошу Литературный фонд обеспечить мне пять месяцев жизни, ссудив меня пятьюстами руб. серебром, которые обязываюсь заплатить к новому году с десятью процентами в пользу сумм Фонда. Средства для отдачи этого долга я имею: эти средства – моя драма и получение долга с боборыкинского имения[97], назначенного в продажу; средства же не умереть с голода и продолжать работу без такого пособия Фонда решительно не вижу»493.