Дальше версии участников событий расходятся.
Согласно Лескову, войдя в курзал, они с Добровым заказали себе бутылку пива. Заметив новых посетителей, немцы заговорили громче: «Diese Russen wirklich sind schweine Nation», «Diese Stadt muß wie Rauch flegen», «schwernoten»[108][109]!
Русских явно задирали. Лесков поднялся, приблизился к зарвавшимся приятелям и вежливо произнес: «Господа, нам очень неприятно то, что вы говорите о русских, и мы вас честью просим прекратить этот разговор на время: мы сейчас уйдем», – но в ответ услышал: «У вас нет чести!»
Лескову едва удалось удержать своего спутника от драки. Страсти накалились, и когда все оказались на улице, Добров сбил с одного из немцев шапку и убежал. Лесков последовал за ним, но немцы его догнали, Мейер выбил у него палку. Он потребовал ее поднять – безрезультатно. Приехавший квартальный никак не помог делу и не позволил Лескову ехать вместе с ним в полицейское отделение. Тогда он сам вскочил в дрожки, откуда его и выволокла немецкая компания. Ему вывернули руку и держали еще полчаса, пока, наконец, не отпустили.
Так описывал эти события сам Лесков: он был трезв, их с приятелем оскорбили, он защищал национальную честь.
В версии противоположной стороны русские были пьяны, Лесков излишней вежливости не проявлял, жестоко изругал немцев, ударил палкой Мейера, а затем оскорбил квартального надзирателя584.
По воспоминаниям А. Н. Лескова, на следующий день после инцидента к его отцу явились парламентеры – местные бароны в наглухо застегнутых сюртуках – и объяснили, что им крайне необходимо «zu sprechen[108] с господин Лескофф, mit Herrn Leskoff, по ошень важний дель…». Но хозяин в то время отсутствовал. «Вернувшийся домой Лесков расхохотался: “Дуэль? Подумаешь! Какой вздор! Хватит с них и нескольких добрых ударов стулом!”»585.
Судя по этой реплике, Лесков не совсем точно передавал события и в свидетельских показаниях, и в посвященной инциденту статье «Законные вреды» (1872). Любопытно, что, по словам Лескова, ругая Россию и русских, немцы ссылались на роман Тургенева:
«Только что мы с Добровым вошли, говоря между собой по-русски, и сели, как студент заговорил со своими товарищами о романе “Дым”. Он хвалил этот роман; признавал его единственным произведением, которое дает правильное понятие о России, где всё должно “рассеяться, как дым” (wie Rauch)!»586
«Только что мы с Добровым вошли, говоря между собой по-русски, и сели, как студент заговорил со своими товарищами о романе “Дым”. Он хвалил этот роман; признавал его единственным произведением, которое дает правильное понятие о России, где всё должно “рассеяться, как дым” (wie Rauch)!»586