Автор романа-хроники в статьях и заметках на церковные темы горячо проповедует христианство, практическое и евангельское, низшему и высшему духовенству, крупным государственным чиновникам и скромным мирянам.

В 1879 году, будучи членом Ученого комитета Министерства народного просвещения, он даже подготовил специальный доклад «О преподавании Закона Божия в народных школах», в котором напоминал, что в пятой части существующих в России народных училищ дети вообще не изучали Закон Божий, и предлагал разрешить преподавать этот предмет светским учителям под надзором священника⁵⁹³. Предложение его так и не было принято.

А в одном из очерков этих лет Лесков рассказывает о человеке, который, нагрузив большую лодку книгами Священного Писания, поплыл вниз по Волге и продавал их по окрестным селам и городам. Народ покупал книги с большой охотой, мужики шли за ними к лодке вброд, за одно путешествие было продано около 20 тысяч экземпляров. В некоторых деревнях не знали, что такое Евангелие, однако почитать «божественное» очень хотели. И значит, заключал Лесков, в народе живет «крайняя потребность в религиозном чтении и вообще в религиозном наставлении»⁵⁹⁴, только голод этот недопустимо насыщать суевериями, магическим отношением к православным обрядам. Самые язвительные его насмешки доставались даже не дикому народу (что над ним смеяться?), а невежественным священникам, не доверяющим науке и просвещению.

Козлищ Лесков отделял от овец и клеймил безжалостно – например, протоиерея Евгения Попова, написавшего «Исповедь отроков и всех вообще. Требник для таинства покаяния и Молитвенник для заключенных»⁵⁹⁵. Для Лескова это был пример духовной спекуляции ради материальной выгоды. Он приводит вопрос, который, по мнению отца Евгения, священник может задать подростку: «Не полагал ли в листки Евангелия всякую картинку или насекомого или даже табаку? <…> Не поставлял ли св[ятых] икон на полке вниз головой?» – и сердито комментирует: «Что за фантазия у этого протоиерея!» – называя его брошюры «празднословною болтовнею» и «растлевающим букетом».

Этим полуграмотным опусам он противопоставляет просветительские «книжки для народа». Во второй половине 1870-х Лесков собственноручно составил и выпустил несколько религиозных антологий для широкого читателя[110]. В основе этой затеи лежала сформулированная еще преподобным Нилом Сорским (1433–1508) идея «разумного исполнения Священного Писания». Книжки, составленные Лесковым, должны были подтолкнуть их читателей к изучению Нового Завета и следованию христианским заповедям⁵⁹⁶. Показательно, что Лесков, так любивший прятаться «за чужими словами и словечками»⁵⁹⁷, склонный в художественных, да и нехудожественных текстах к скрытому или явному цитированию, в случае проповеди Евангелия приходит к антологии, полностью состоящей из цитат.