«Преизобилует», «необыкновенно изысканная», «многосоставные прилагательные»… Он словно бы играл в ученого, используя любимое и послушное средство – язык настоящего научного труда, в его представлении тяжеловесный, тавтологичный, обстоятельный до занудства.

Тем не менее его дотошные рецензии обнаруживают: Лесков и в самом деле обладал исследовательским даром; сложись обстоятельства иначе, из него получился бы хороший ученый. Это уловил Василий Розанов: «Лесков – училище, сокровище ума, образования, размышления, не говоря уже о наблюдательности; он возбуждает бездну теоретических вопросов и, очевидно, чрезвычайно многое для себя “университетски” же, со страстью профессора, но и еще с прибавкою таланта разрешил». И чуть дальше, продолжая свою мысль, Розанов, которому повезло слышать Лескова, пишет, что тот «читал всегда с таким ощущением образовательной удовлетворенности, сытости – как бы автор этих повестей и рассказов именно прошел университет, даже определенный его факультет – филологический»: «Его очень легко можно было представить себе учеником, даже любимым учеником, Тихонравова, Буслаева, Ключевского, И. А. Попова. Он говорил о том, о чем мы, бывало, в аудиториях и на вечеринках говорили; говорил умнее нас, проникновеннее, дальше видя»⁷³⁸.

Материальная нужда к концу 1870-х отступила, но Лесков по-прежнему ходил на комитетские заседания, читал, как проклятый, эти в конце концов опостылевшие ему, «ни в каком отношении не занимательные и не интересные»⁷³⁹ рассказы, сборнички и брошюры. Зачем? Можно предположить, что не только из-за финансовых, статусных и «отмщевательных» соображений, но и по причинам, далеким от любой корысти.

Лесков действительно искренне желал участвовать в просвещении народа⁷⁴⁰. Он, кажется, всерьез надеялся обучить грамоте русского мужика, предпочитающего кабак всякому развлечению, «да мало-мальски приохотить к обращению с книгою»⁷⁴¹, чтобы тот, подобно квартальному Рыжову из «Однодума», всю Библию прочел, а потом «до Христа дочитался». Работа в комитете, видимо, стояла для Лескова в том же ряду, что и издание просветительских брошюр, и помощь фирме «Посредник», основанной Львом Толстым с единомышленниками для распространения дешевых книг, а затем и печатание рассказов в «Петербургской газете» – городском «листке» для массового чтения. В поздних своих статьях «Писательская кабала» и «Куда запропали книги для народа» Лесков писал о необходимости реорганизовать книжный рынок в России и упростить бюрократический механизм в Особом отделе Ученого комитета – ему очень хотелось, чтобы книги лучших авторов стали доступны самому широкому читателю.