В мае 1945 года новая рукопись биографии Лескова была готова. Теперь не напечатать книгу просто не могли – нет, не из уважения к громадной работе 78-летнего автора: стена забвения, постепенно уплотнявшаяся вокруг писателя, внезапно была пробита. И пробил ее Андрей Лесков.
Забвение
Забвение
XX век забывал Лескова постепенно.
Уже при жизни, в 1890-е годы, на него смотрели как на писателя из прошлого, он был, по словам тогда совсем еще молодой Зинаиды Гиппиус, «знаменитый старик».
В феврале 1895-го, когда Лесков умер, последовал залп некрологов – довольно сдержанных. По-настоящему сердечными были единицы. Один из них принадлежал Михаилу Меньшикову, поставившему Лескова по оригинальности таланта рядом с Достоевским и Салтыковым-Щедриным; другой – Владимиру Соловьеву, который напомнил читателям не только о «страстности натуры» Николая Семеновича, но и о его «ярком и в высшей степени своеобразном таланте»1049.
Новый всплеск интереса к Лескову возник два года спустя, когда Адольф Маркс переиздал его двенадцатитомное собрание сочинений, прежде вышедшее у Суворина. Открывалось оно апологетической статьей, которой в старом издании не было: публицист и писатель Ростислав Сементковский ставил Лескова в один ряд с Тургеневым, Достоевским и Толстым и напоминал, что автор «Соборян» был еще и тонким исследователем русской религиозной жизни, знатоком раскольничества и духовенства. На выход этого собрания, а в еще большей степени на вступительную статью откликнулись многие, и довольно страстно.
Значит, в 1897 году Лескова не только не забыли – он всё еще был интересен, о нем хотелось спорить. Особенно яростно возражали Сементковскому критики Николай Михайловский и Ангел Богданович. Первый, народник и любитель зарисовок с натуры, ожидаемо корил писателя за отсутствие меры, фантастичность образов и картин. Второй видел в Лескове только циника и «анекдотиста», а в его собрании – «храмину рассыпанную», в которой нет ничего цельного, «согретого добротой и верой»1050.
Аким Волынский успел похвалить Лескова и при жизни – в разборе не понравившейся ему повести «Полунощники» он тем не менее благородно написал, что ее автор «займет несомненно видное место в рядах лучших русских беллетристов», и назвал его «едва ли не самой крупной величиной в современной литературе, не считая Толстого»1051. В год выхода нового собрания сочинений Лескова Волынский опубликовал пять статей, содержавших философский анализ религиозных и мистических мотивов и образов в его прозе. Это было не только глубокое и свежее по мысли обсуждение лесковских текстов, но еще и последовательное и дружеское выступление в защиту писателя. (В 1923 году статьи эти вышли отдельной книжкой – получилась первая монография о творчестве Лескова1052.)