Афиша спектакля Ленинградского государственного Большого драматического театра «Блоха» (пьеса Е. Замятина по мотивам лесковского «Левши»). Б. Кустодиев. 1926 г.

Другой громкой постановкой советской эпохи стала опера «Леди Макбет Мценского уезда» Дмитрия Шостаковича. Говорили, что к тексту Лескова он обратился под влиянием кустодиевских иллюстраций к «Леди Макбет…». В середине 1930-х годов опера Шостаковича была поставлена трижды: в Московском музыкальном театре Немировича-Данченко, в Малом ленинградском оперном театре (1934) и в краткой редакции – в Большом театре (1935–1936). Д. Д. Шостакович и А. Г. Прейс, соавтор либретто, интерпретировали историю гибельной страсти в духе «Грозы» Островского и знаменитой статьи Добролюбова о луче света в темном царстве. В опере Катерина Измайлова превращалась, как пояснял сам композитор, в «лицо положительное», «женщину умную, талантливую и интересную», которая оказалась поставлена в «тяжелые и кошмарные условия» и просто вынуждена была совершать преступления, направленные, впрочем, против «жадной, мелочной купеческой среды». Убийство мальчика Феди Лямина, никак не вмещающееся в эту концепцию, из либретто исчезло. В сюжете появились и другие, более мелкие изменения – например, свекор Борис Тимофеевич оказался похотлив и заигрывал с невесткой¹⁰⁶⁹.

Несмотря на попытку создателей оперы вписать ее в актуальную политическую повестку¹⁰⁷⁰, главному театроведу и ценителю музыки она не понравилась. Иосиф Виссарионович Сталин со свитой посмотрел спектакль в Большом театре 26 января 1936 года, вскоре после премьеры. Спустя два дня в газете «Правда» появилась печально знаменитая статья «Сумбур вместо музыки», обвинившая оперу в «левацком уродстве», мелкобуржуазном «новаторстве» и «грубейшем натурализме», после чего шедевр Шостаковича исчез из репертуара советских музыкальных театров до 1962 года.

Интересно, что сценические успехи да и неуспехи лесковских произведений на сцене не оказывали большого влияния на их издательскую судьбу: Лесков-писатель в 1930-е и начале 1940-х годов оставался полузабыт.

Перелом наступил в 1942 году. В разгар Великой Отечественной войны Андрей Николаевич Лесков вспомнил об отцовском рассказе «Железная воля», высмеивавшем нелепого и упрямого немца Гуго Карловича Пекторалиса.

«Железная воля» была опубликована в 1876 году в журнале «Кругозор». После этого Лесков не включал рассказ ни в сборники, ни в собрание сочинений. Почему? Возможно, стеснялся его хвастливо прорусского подтекста.

Вспомнив об идиоте Гуго Карловиче, Лесков-сын извлек рассказ из небытия и отнес в редакцию журнала «Звезда». Вскоре «Железная воля» была напечатана в рубрике «Классики русской литературы о немцах»¹⁰⁷¹. В предварявшей публикацию справке Андрей Николаевич указал на документальный характер этой истории, но никак не связал ее с «текущим моментом». Однако и без подсказок текст прочитывался как направленный против немцев. К тому же и «старик» Федор Афанасьевич Вочнев, от лица которого идет рассказ, прямо говорит, что русские люди немцам во всяком случае не уступят: «Пора бы вам начать отвыкать от этой гадости, а учиться брать дело просто; я не хвалю моих земляков и не порицаю их, а только говорю вам, что они себя отстоят, – и умом ли, глупостью ли, в обиду не дадутся»¹⁰⁷². Русские в «Железной воле» не просто «себя отстояли» – рассказ завершается бесславной смертью Пекторалиса от русских блинов и немецкого упрямства. Во время войны с Германией распознать скрытый в рассказе намек было проще простого: русские одержат над немцами неизбежную победу.