Собственное страдание переплавить в знание для себя и радость для других <…>. Тогда неудачи ранят больнее, но не ожесточают. Не легкая и приятная жизнь, а усердная, в мелких повседневных трудах{326}.

Арнону было только двадцать два года, он быстро привык к новому образу жизни, прочувствовал «горький вкус Палестины» и стал уговаривать Корчака приехать. По сохранившимся письмам можно проследить, как недоверие пожилого человека сменялось любопытством мальчишки, который, читая о чудесах, хочет увидеть их своими глазами. Еще недавно он клялся, что его не интересуют путешествия в те края. В декабре 1933 года сообщал Арнону: «Итак, я отправляюсь в Палестину на четыре—шесть недель»{327}.

Выехал он только в начале сентября 1934 года. Перед этим ему пришлось уладить паспортные, финансовые, организационные трудности. В те времена это была сложная поездка. Тридцать часов в поезде из Варшавы в румынский порт Констанца. Оттуда на польском корабле «Полония» в Яффу. Пани Стефа взяла на себя все хлопоты. В августе она писала своей палестинской подруге Ривке Звыкельской-Симхони и ее мужу Давиду:

Слушайте внимательно и ответьте немедленно. Можно ли доктору Корчаку провести в Эйн-Хароде несколько недель? Но он хочет непременно работать с младенцами. Делать там у них всё, что нужно. Уж такая его воля. И он сможет. А чего не сможет – научится. И очень просит, чтобы о его приезде не узнали нигде, потому что хочет спокойно сидеть на одном месте. Лучше всего было бы, чтобы он жил у вас, но это уж вы сами решите{328}.

В следующем письме просила Ривку, чтобы девятнадцатого сентября кто-нибудь встретил Доктора на пристани в Хайфе, потому что «Полония» не может причалить в Яффе из-за ремонта порта. Она надеялась, что его возьмет под опеку Давид Симхони.

Корчак не оставил заметок о путешествии. Но так сложилось, что двумя годами позже, весной 1936 года, на том же самом корабле, тем же самым маршрутом поплыла моя мать, и в репортажном рассказе «В Палестине. Картины и темы» в художественной форме изложила свои впечатления. Благодаря этому можно заглянуть в ту действительность, увидеть начало корчаковской поездки.

«Полония» отчалила ночью. Красные и зеленые огни Констанцы колыхались на черной воде, и в непроницаемой тьме уходила вдаль Европа…

Пилигримы и эмигранты, туристы и моряки стояли у борта. Для одних лишь ненадолго, для других уже навсегда терялись в ночи края, где они родились, города, в которых им было суждено жить и работать до этих пор{329}.

Первый раздел книги повествовал о поразительной мешанине – этнической, религиозной, классовой, мировоззренческой, – которую являли собой пассажиры. Туристов было немного. Спокойные, свободные, вооруженные фотоаппаратами, они отличались обликом от остальных пассажиров, которые делились на две группы. Пилигримы-католики: ксендзы, крестьяне, жители маленьких провинциальных городков отправились в Святую Землю, чтобы увидеть место рождения Иисуса Христа и Гроб Господень. Евреи ехали в Землю Обетованную, чтобы поселиться там. Среди них были ремесленники, чиновники, купцы, раввины. Много молодежи: халуцы из социалистического общества «Хахалуц Хацаир», то есть «Молодой первопроходец», «скауты»-шомеры из «Хашомер Хацаир», члены религиозного общества «Мизрахи» – все, кто мечтал работать в сельском хозяйстве, в кибуцах. А также несколько старых людей, преимущественно родителей, которых позвали к себе уже обжившие новый край дети.