В честь праздников воспитанники украсили актовый зал так, что он выглядел, как помещение в молельном доме. Они притащили цветы, росшие за стенами гетто, достали ковры и серебряные подсвечники, раздобыли Ковчег Завета, в котором под вышитым покрывалом лежали свитки Торы. Поскольку, по приказу властей, все синагоги в гетто были закрыты, безработные канторы пели на улицах перед прохожими. Одного из них наняли, чтобы он прочел молитвы. Зал был полон. Помимо детей и воспитателей, в службе участвовали приглашенные гости. Кантор читал:

В Первый день года приговор записывается,

а в Судный день скрепляется печатью:

скольким отойти и скольким быть сотворенными;

кому жить и кому умереть…

Доктор, погруженный в молитву, стоял в углу зала. На нем был поношенный офицерский плащ и солдатские сапоги. На голове – шелковая ермолка. В руке – молитвенник на польском.

35 Дом, который уже не наш

35

Дом, который уже не наш

Слиская – Панская – Марианская – Комитетова. Воспоминанья – воспоминанья – воспоминанья.

23 октября вышло уже давно ожидавшееся извещение Хайнца Ауэрсвальда, комиссара по делам еврейского гетто, об изменении границ «закрытого района». Евреи должны были покинуть участки, изъятые из гетто, до 26 октября. На Адама Чернякова легла ответственность за выполнение приказа и выделение мест для тех, кого выселили. Семьдесят пять тысяч человек нужно было разместить в домах, и без того набитых битком. Черняков пытался торговаться с немецкими властями за каждый клочок улицы, за каждый дом, осознавая, к каким несчастьям приведет это постановление. В дневнике сухо сообщал: «Уплотнение жилищ идет с трудом».

Сроки выселения много раз передвигали, много раз изменяли границы. Это привело к повсеместному переполоху и отчаянию. Были такие, кто, худо-бедно устроившись, назавтра узнавали, что им снова нужно переезжать. Учащались самоубийства. Все дома на Хлодной, где жили евреи, надлежало освободить. Дом сирот также получил приказ переезжать.

Его новое помещение – Сенная, 16/Слиская, 9 – до войны принадлежало варшавскому Обществу взаимопомощи работников торговли и промышленности. Дом был построен в 1914 году по проекту Франтишека Лильпопа и Кароля Янковского; он полностью соответствовал ожиданиям своих хозяев. Общество, объединявшее поляков и евреев, давало ссуды, обеспечивало работой безработных, оказывало помощь вдовам и сиротам, занималось общественной и культурной деятельностью. Поэтому здание включало в себя конторы, клубы и помещения для мероприятий, бальный и гимнастический залы, и даже зал для кегельбана, а также квартиры для сдачи внаем. В течение многих лет здесь шла бурная общественная жизнь: встречи с просителями, конференции, торжества, банкеты и балы.