Когда в октябре 1940 года устанавливали границы гетто, началась отчаянная борьба за Сенную. Это была богатая улица, один из важных путей сообщения, и арийские жители не хотели оттуда съезжать. Для еврейских жителей ее потеря была бы катастрофой. В конце концов ее включили в так называемое малое гетто, но то и дело предпринимались попытки изменить ее статус. Евреи организовали комитеты, собиравшие деньги и золото, чтобы подкупить немецкие власти, от которых зависел исход дела. Власти нашли компромиссное решение.

Хаим-Арон Каплан писал в дневнике:

Даже в этой общей могиле, которая зовется гетто, нам не дают покоя. Улицу Сенную уже раз испытывали огнем. Меч и раньше заносили над головами тамошних евреев, но они заплатили откуп – четыре килограмма золота. Несмотря на это, грабительский аппетит убийц не был утолен. Теперь они приходят с новым желанием: поделите ее! Левая сторона будет для гоев, правая сторона для евреев. На этот раз даже золото не поможет{396}.

Здание на Сенной, 16/Слиской, 9 стояло на правой, неарийской стороне улицы. После выселения с Хлодной именно там нашел свое следующее прибежище Дом сирот.

Этот дом пережил восстание в гетто, Варшавское восстание и погромы, что гитлеровцы устраивали в городе. Он так хорошо сохранился, что после войны в нем размещалось несколько учреждений. Его разобрали, как и большую часть окрестных зданий, в начале пятидесятых, когда засаживали деревьями участок вокруг строившегося тогда Дворца культуры и науки. Огромный пустырь, на котором возвели дворец, получил название Площадь Парадов. В сквере возле площади, напротив театра «Лялька», в 2003 году поставили памятник Корчаку в окружении детей. Вмурованная в землю табличка сообщает, что памятник был создан стараниями фонда «Шалом» и Польского общества имени Януша Корчака. Ни слова о том, что именно здесь стоял дом, из дверей которого Доктор, Стефания Вильчинская, воспитатели и воспитанники вышли в последний путь.

Начало встретилось с концом. Последние месяцы жизни Корчаку довелось провести в том районе, где прошли его молодые годы. Неподалеку от нового помещения приюта, в доме по адресу Сенная, 60/Слиская, 51 располагалась детская больница имени Берсонов и Бауманов, о которой уже столько раз говорилось в нашей повести. Этому дому, расположенному в границах «малого гетто», на «еврейской» стороне улицы, не нужно было никуда переезжать. Там в 1905 году доктор Юлиан Крамштик принял на работу молодого педиатра Генрика Гольдшмита. Доктора Юлека, сына Исаака Крамштика, уже давно не было в живых. В кафе Татьяны Эпштейн Корчак встретил его сына – художника Романа Крамштика, который летом 1939 года приехал из Парижа навестить больную мать. Начало войны застало его в Варшаве, а гитлеровские приказы загнали в гетто. Друзья, среди прочих Анна и Ярослав Ивашкевичи, предлагали спрятать его на арийской стороне. Роман отказался. Его застрелили в августе 1942 года.