В марте прошлого года мы оказались в Риме, смогли повидаться с Алёшей и Галей, послушать вместе концерт нашего любимого пианиста Григория Соколова в зале «Санта-Чечилия», а главное – оказаться в букаловском доме и провести несколько традиционных дней, которые, как всегда, давали нам всем свой эмоциональный заряд на следующий период жизни. Все эти четверть века, которые Алёша провёл в Риме, возглавляя журналистское отделение российского агентства ИТАР-ТАСС, мы виделись по самым разным поводам – столько, сколько позволяли время и жизненные обстоятельства – в Риме и вообще в Италии, в Москве и в других странах, куда нас вместе приводили общие радости, творческие и профессиональные интересы, драматические и порой трагические события, которые, увы, нас не обходили стороной.

В том марте, когда мы с Алёшей увиделись в последний раз, внешне ничто не предвещало его ухода из жизни спустя десять месяцев. И вместе с тем, по какому-то необъяснимому тревожному чувству, я не составил компанию своей жене Наташе в римских любимых передвижениях – мы всегда их ждали и были готовы их повторять снова и снова – а остался на эти несколько дней рядом с Алёшей в его рабочем кабинете, старался ему не мешать, а в его свободные минуты общаться, разговаривать, вспоминать и «проживать» в воспоминаниях самые разные страницы общего «бытия». Это всегда были разговоры о детях и внуках, о наших замечательных друзьях, об Алёшиных творческих планах, взаимодействии с издательским процессом, о возрасте и сохранении здоровья, что, увы, всем нам это стало даваться с трудом.

Алёша так трогательно, с особым теплом относился к нашим внукам Илье и Арине, у которой однажды спросил на своей потрясающей римской фиесте, когда огромное количество собралось в Риме в августе 2015 года на его 75-летии, – знает ли девочка какие-нибудь стихи, читает ли она какие-нибудь книжки, и Арина прочла ему несколько строф из «Руслана и Людмилы». На вопрос, кто же это написал, тогда шестилетняя девочка громко и внятно сказала: «Александр Сергеевич Пушкин» – и получила замечательный комплимент от истинного пушкиниста. Мы это объяснили Арише, и с тех пор, называя всех наших близких друзей только по имени (как и нас с Наташей!), она Алёшу Букалова единственного называла «Алексей Михайлович»!..

Говоря об огромном, просто невероятном дружеском круге Букалова – удивительные и уникальные люди, для которых в последние четверть века Рим мог (и назывался!) букаловским, для всех них Великий и Вечный город ассоциировался с присутствием в Риме Алёши и Гали Букаловых. Они потрясающе знали и любили Рим, знали досконально (а Галя ко всему еще и профессионально), и забыть невозможно этих «Прогулок с Букаловым» по Риму – пеших и автомобильных, ночных и утренних – где бы они ни были. У меня навсегда осталась на память традиционная фотография с его любимым сказочным героем Пиноккио. Так даже называлась его личная почта!