Глава пятая. Пистолетов пара…

Год 1824-й. Снова наша дата знаменует перелом в судьбе поэта: южную ссылку сменяет северная. В этот день он приезжает из Одессы в свое Михайловское, «в глушь лесов сосновых». Здесь проведет, по слову его, «изгнанником два года незаметных».

Двумя годами позже, в 1826-м, день в день, Пушкин пишет последние строки пятой главы «Онегина»: «…пистолетов пара, / Две пули – больше ничего – / Вдруг разрешат судьбу его…» Глава начата была зимой и зимними строфами, с малолетства затверженными: «Зима!.. Крестьянин торжествуя…» Писалось вроде бы легко, стихи будто сами стремились на бумагу, кажется, душа только и занята вдохновенным трудом. А заглянем в черновую рукопись – на полях, исполненных живой радостью зимних строф, сверху вниз по всему листу профили друзей-декабристов. Рылеев, Пущин, пять раз подряд – Кюхельбекер.

Пушкин в Михайловском после пятой тотчас принимается за шестую главу, дуэльную; в столице царь читает донесения секретных агентов о поэте: решает – казнить или миловать?

Глава шестая. Странные сближения

Пушкинский август не хочет укладываться в пределы дня, даже месяца, оказывается, как всё у Пушкина, неисчерпаемым и многозначным, тут, кажется, начинает маячить книга, которую, может быть, напишет юбиляр. И всё же не могу не вспомнить еще несколько событий, связанных с нашей датой.

В 1827-м, в эти августовские дни положено начало самому букаловскому из созданий Пушкина – рождаются первые главы романа о царском арапе. Предполагал ли Пушкин, что строки таинственно не оконченного романа почти два столетия спустя отзовутся в потомстве букаловской «Пушкинской Африкой»? И если бы знал, оставил ли бы роман неоконченным?..

В следующем году, 1828-м, Пушкин в ту же пору берется за повесть, оставшуюся лишь в набросках; по первым словам ее называют «Гости съезжались на дачу…». Он занят повестью – и не ведает, что вдали от Петербурга, где он пребывает, под Тулой, в тогда еще неприметном имении Ясная Поляна у него рождается четвероюродный племянник – Лев Толстой. Прапрапрадед этого племянника, граф Петр Андреевич Толстой был тем самым приближенным Петра Великого, который некогда доставил в Россию арапчонка Ибрагима Ганнибала, прадеда Пушкина, героя его романа о царском арапе.

Четыре с половиной десятилетия спустя Лев Толстой, перелистывая том пушкинской прозы, набредет на отрывок «Гости съезжались на дачу», начнет мысленно переделывать по-своему и вдруг, по признанию его, «завяжется так красиво и круто, что выйдет роман», – выйдет «Анна Каренина»…