Странные сближения (пушкинским словом говоря)… Побольше бы их! Они – начало и мета творчества.

Заключение

Я в Болдине писал, как давно уже не писал…

Ко всему, что до́лжно говорить на юбилее, ко всему, что здесь сказано и будет сказано, ко всему, что я мог бы сказать, прибавлю, чтобы не отступать от взятой темы, лишь несколько строк из последнего пушкинского августа 1836-го года: «Независимость и самоуважение одни могут нас возвысить над мелочами жизни и бурями судьбы».

В самых трудных обстоятельствах ты не однажды доказывал это. Жизнью и творчеством. И впредь: доброго Болдина в прекрасном Риме! Болдинской осени во всякое время года и во всякую пору жизни!

Болдинское начало

Этюд топографический

Где, в какой точке планеты, отведенной нам под жилье, началась она для меня – моя Букаловская Италия?

Да уж, конечно, не в прекрасном Риме, где твоею волею собрались мы сегодня, не в Вечном городе, который лишь недосягаемой мечтой мерцал для нас в далеком далеке.

Для твоего начала, когда творческие замыслы только вызревали, осматривались, обретали себя, это был по-своему дорогой опыт: он наполнял чувством намечаемые тобой маршруты путешествий невыездного Поэта.

И разве не дерзнем – под пару Вечному Риму – наименовать вечным тот уголок земли, где замыслы твои впервые облекались в слово, наполнялись духовной силы, чтобы поведать о себе?!

185 лет назад, в последних числах августа 1830-го, Пушкин собирался в путь – в Нижегородскую губернию, в Луки́яновского уезда село Болдино. Прежде он здесь не бывал, лишь в письмах шутливо поминал неведомую вотчину, «где водятся курицы, петухи и медведи».

Он не ведал, что едет навстречу чуду, которое получит имя Болдинской осени, – прекрасное начало начал общей нашей духовной жизни и духовной жизни каждого, кому выпало счастье изведать чудное мгновенье, когда пальцы просятся к перу, перо к бумаге.