Но путь к женитьбе лежит через Болдино. И счастье вот оно, совсем скоро – Болдинская осень.

Среди бесценных даров, которые оставит нам эта осень, стихи Дельвигу: «Мы рождены, мой брат названый, / Под одинаковой звездой…».

А жить Дельвигу совсем недолго. Со времени их последней встречи в этот день августа – 5 месяцев и 5 дней. «Грустно, тоска. Вот первая смерть, мною оплаканная»…

Глава вторая. Памяти Натана

В Болдине Пушкин напишет и сожжет строфы 10-й – декабристской – главы «Онегина». В ней среди деятелей 14 декабря – Михаил Лунин: «Тут Лунин дерзко предлагал свои решительные меры». Пушкину, похоже, пришлось слышать обдуманный Луниным план убийства царя. Эти «сходки», «разговоры» – летом, в августе 1816-го. А двадцать лет спустя, в 1835-м, как раз в наш день сестра Лунина пишет брату в далекое Забайкалье о встрече с Пушкиным: «Я имела счастье: слышать, как он говорил о тебе – всей душой поэта. Он поручил мне горячо напомнить о нем твоей памяти и сказать тебе, что он сохраняет прядь <твоих> волос… Он говорил, между прочим, что Лунин – человек поистине замечательный».

Глава третья. Темы для водевиля

Снова – в юность.

Август 1816-го. В темном коридоре Царскосельского дворца Пушкин принимает фрейлину императрицы, княжну Волконскую за ее горничную Наташу, которая очень его привлекает, и, несмотря на сопротивление, целует. Товарищи-лицеисты посмеиваются над Пушкиным: княжна Варвара Михайловна слывет у них «старухой». И у самого Пушкина в эпиграмме – «старая мартышка». И в биографиях – «старуха». А Волконской – 35 лет, она на тридцать лет Пушкина переживет. Фрейлина пожаловалась государю – и зря! Не ошибись Пушкин в темноте, кто бы ее сегодня вспоминал. Была бы обречена на безвестность.

В августе следующего 1817-го – забавное происшествие с девицей Лошаковой, о которой только известно, что «девица Лошакова». После Лицея – Пушкин в Михайловском. На каком-то балу то ли в недальнем Опочецком, то ли в Новоржевском уезде (состав гостей примерно такой, как позже на балу у Лариных) Пушкин приглашает танцевать эту самую девицу, которая, оказывается, уже приглашена его дядей и соседом Семеном Исааковичем Ганнибалом. Дядя вспылил, вышла ссора, Пушкин вызвал Ганнибала на дуэль – едва помирили. Так два пылких арапа записали неведомую девицу Лошакову в историю.

Глава четвертая. Прости ревнивые мечты…

А шесть лет спустя, в Одессе, в эти же августовские дни – знакомство с Амалией Ризнич. Может быть, самая страстная и странная, мистическая любовь. При жизни женщины – бешеная, неукротимая ревность, «как чума, как черный сплин, как лихорадка, как повреждение ума»; после ее смерти 23-х лет страстное влечение к мертвой возлюбленной, прекрасные поэтические обращения к ней: «Явись, возлюбленная тень». Эта любовь одарила нас несколькими из числа лучших пушкинских творений, строфами «Онегина». Немало!