Али начал танцевать, будто хотел сказать миру, что был, как и прежде, силен, быстр, все еще не побежден. Первым левым ударом он выбил фонтан кровавых брызг изо рта Фрейзера. Фрейзер вогнал пару ударов в брюхо Али, ясно дав понять, что его тоже рано списывать со счетов, а затем сжал Али в клинче. Они разделились и начали кружить. Как и на протяжении всего боя, Фрейзер рвался вперед. Али отступал. Фрейзер занес руку для удара слева – словно пытался дотянуться ею в прошлое, до тех дней, когда он работал на полях Южной Калифорнии под испепеляющим солнцем, собирая репу, в дни своего голодного и ненавистного детства, как боксер вспоминал позднее, – и запустил левый хук. Фонтан пота взлетел в воздух, когда удар достиг своей цели. Голова Али пошла кругом. Его глаза закрылись, рот распахнулся, а ноги подкосились. Он рухнул на спину и локти, голова подпрыгнула на мате, ноги безвольно болтались в воздухе.

Невероятно, но Али поднялся.

Он поднялся тотчас, как его тело рухнуло на ринг.

Он поднялся и продолжил драться.

Позже Анджело Данди скажет, что Али потерял сознание и тут же пришел в себя, когда его задница грохнулась на пол. Со стороны это так и выглядело. Левый хук Фрейзера встряхнул мозг Али, деформируя мозговые клетки и временно выводя их из строя. Хуки наносят больше урона голове, чем джебы, поскольку шея поглощает часть удара, который направлен прямо на лицо. Но удар сбоку заставляет голову идти кругом. На этот раз шея поглощает меньше урона, а весь мозг трясется, словно желе. Это объясняет, почему Али упал. Но это не объясняет, как ему удалось подняться, да притом так быстро – еще до того, как рефери успел досчитать до четырех. Крепкий удар по голове мог повредить аксон в мозге (длинные тонкие отростки нейронов, которые передают сигналы по нервной системе). При таком раскладе полное восстановление могло занять недели, месяцы или вообще никогда не случиться. Но Али поднялся на ноги и дрался оставшиеся две с половиной минуты раунда под крики 20 000 зрителей «Мэдисон-сквер-гардена» и 300 миллионов человек по всему миру.

Была ли это храбрость? Аномалия нервной системы? Неужели гордыня оказалась сильнее материи? Мужчины боролись до последнего звонка, пока судья не встал между ними и не объявил об окончании одного из самых напряженных и поразительных боксерских матчей за всю историю спорта. Фанаты обступили ринг, когда единогласным решением судей Фрейзер был объявлен победителем.

Такие журналисты, как Норман Мейлер, пытались придать обычному боксерскому матчу некий сакральный смысл. «Бывают языки без слов, языки символов и языки природы, – писал Мейлер. – Есть язык тела. И борьба является одним из них. Невозможно постичь боксера, если мы не признаем, что он говорит на языке тела, столь же отстраненном, тонком и всеобъемлющем по своей сути, как и самые блестящие мысли, рожденные умами Германа Кана или Генри Киссинджера». После боя столь высокопарные идеи уступили место суровым истинам о боли и травмах. Обнаженный Али, прикрытый одним белым полотенцем, неподвижно растянулся на длинном столе. Его глаза закрыты. Анджело Данди с потерянным видом бродил по комнате. Одесса Клей сидела на скамейке рядом с сыном. «С ним все будет хорошо», – повторяла она снова и снова, держа Али за руку.