Как же так, спросит читатель, разве сам Мур, Георгий Сергеевич Эфрон, не был на четверть евреем? Его дед Яков Эфрон даже учился в ешиве (училище для будущих раввинов) города Вильно.

Быть может, важнейшее свойство национальной идентичности – ощущение общности судьбы. Вот этого ощущения общности с еврейским народом у Мура не было никогда. О своем еврейском происхождении Мур не вспоминал, даже не задумывался. Ни разу в жизни его не взволновала судьба евреев. Нацистский геноцид был для Мура какой-то абстракцией. Ему было совершенно всё равно, что будет с евреями, в том числе и с его знакомыми евреями. Он лишь боялся, как бы самому не пострадать из-за них.

Его пример – лучшее доказательство того, что этническая принадлежность определяется не происхождением, не “кровью”, а культурой и воспитанием. В поведении Мура нет ни одной еврейской черты. С еврейской культурой он совершенно незнаком. Еврейки привлекают его только внешне, потому что ему нравился южный тип женской красоты. В дневнике равнодушно упоминает еврейские погромы в Румынии – и никакого сочувствия. На пароходе “Александр Пирогов” мимоходом отмечает: “…много евреев”. “Коммунисты и евреи покидают город”, – констатирует 16 октября 1941 года.

Что ж, евреи имели все основания бояться: в критический момент всегда ищут виновных. За поражения ругали не только власть, но и евреев. Во время московской паники “несознательные граждане” уже кричали: “Евреи продали Россию”, “Евреи всё разграбили”. И призывали: “Бей евреев!”¹⁰⁹⁵ “Товарищ Первенцев, мы ищем и бьем жидов”¹⁰⁹⁶, – сказал писателю “тоном заговорщика-вербовщика” какой-то “мрачный гражданин в кепке”, один из тех, кто остановил машину Первенцева 16 октября на шоссе Энтузиастов. Иные уже злорадствовали. “Я выходила из ворот нашего больничного сада, – вспоминала Эмма Герштейн. – Сторож мне сказал: «Всё. Ваша песенка спета. Немцы уже в Белых Столбах». Я представила себе, как танки будут давить моих родителей…”¹⁰⁹⁷

Отец Эммы, врач кремлевской больницы, отказался эвакуироваться. Он считал, что если немцы возьмут Москву, то начнется всеобщий хаос, развал и тогда евреям не поздоровится повсюду, где бы они ни оказались. Так что смысла бежать нет.

Грозило ли что-либо Муру, если б он в самом деле оказался на оккупированной территории? Вряд ли. Если бы немцам каким-то образом стало известно о его происхождении, Мур попал бы в категорию мишлингов[164] второй степени. К этой категории относились те, у кого один дед или бабушка были евреями, если сам мишлинг второй степени при этом не исповедовал иудаизм и не принадлежал к еврейской общине. Таких полукровок в евреи не записывали, в отличие от мишлингов первой степени[165], и даже могли причислить к арийцам. Так что Муру, скорее всего, не пришлось бы носить на своем парижском пиджаке звезду Давида.