В Большом зале Московской консерватории триумфально исполняли Шостаковича – и не знаменитую уже блокадную Седьмую симфонию, а вполне мирную балетную сюиту “Золотой век”. Советская пресса рассыпалась в комплиментах Шостаковичу: “Поражает не только огромное расстояние, которое отделяет сегодняшнего Шостаковича от поры его музыкальной юности, но и многогранность таланта художника, с такой индивидуальной яркостью и силой проявляющего себя в самых различных жанрах искусства. Яркость музыкальных образов, смелость художественного воображения, блеск оркестровки – всё это сохраняет за музыкой «Золотого века», при всей незатейливости ее содержания, жизненность настоящего искусства”,¹¹⁷⁵ – писал на страницах “Вечерней Москвы” музыковед Семен Шлифштейн.

Хотя первые страницы газет были по-прежнему заняты сводками Совинформбюро, репортажами с фронта и патриотическими статьями, на третьи и четвертые вернулись развлекательные материалы. “Вечерняя Москва” рассказывала, как шимпанзе по кличке Парис проучил сотрудников Московского зоопарка. Они полили его из брандспойта, но умный и сильный обезьян отнял у них шланг и сам хорошенько облил обидчиков.¹¹⁷⁶

В моде был Коктейль-холл, островок западной жизни в СССР, причем жизни красивой. Два этажа, лестница с роскошными перилами. Оркестр играл джаз. Люстры сверкали хрусталем, ноги ступали по ковровым дорожкам. Посетители заказывали себе настоящий шартрез, ликер “Какао-шуа”, сливки с ликером мараскин, коктейли “Кларет-коблер”, “Маяк” (шартрез с коньяком, яичным желтком и мускатным орехом), “Шампань” и еще многое. Чтобы попасть туда, надо было отстоять большую очередь, и швейцар бдительно следил, соблюдают ли товарищи посетители дресс-код. Слова этого у нас еще не знали, а пускали в зал далеко не каждого. В Коктейль-холле можно было встретить настоящих иностранцев – сотрудников британской и американской военных миссий. В январе 1944-го откроется коммерческий ресторан “Астория”. О нем даже в наши дни знают и те, кто никогда не бывал в Москве.

Увы, всё это было теперь не для Мура. Два года войны разогнали инфляцию. На черном рынке и в коммерческих ресторанах цены казались запредельными.

ИЗ ПОВЕСТИ ВЯЧЕСЛАВА КОНДРАТЬЕВА “ОТПУСК ПО РАНЕНИЮ”: – Мама, – полез Володька в карман гимнастерки, – вот деньги. Много, три моих лейтенантских зарплаты. – Сколько же это? – Много. Около двух тысяч. – Спасибо, Володя. Я положу их здесь, на столик… Но, увы, это совсем не так много, как ты думаешь”.1177

ИЗ ПОВЕСТИ ВЯЧЕСЛАВА КОНДРАТЬЕВА “ОТПУСК ПО РАНЕНИЮ”:

– Мама, – полез Володька в карман гимнастерки, – вот деньги. Много, три моих лейтенантских зарплаты.