Тут же мы посетили храм, при виде которого перенеслись мысленно в далекую нашу родину. Небольшой, но по внешнему виду и по внутреннему убранству в строго выдержанном византийско-русском стиле. Храм этот являлся настоящим уголком православной России в иноверческой стране. К сожалению, чисто русский приход этого храма был очень малочислен, так как большая часть русских православных крестьян Волынской, Подольской, Гродненской и других западных губерний, приезжавших в Аргентину на время полевых работ, была рассеяна в провинции; многочисленная же так называемая русская колония в Буэнос-Айресе, насчитывающая около 200 тысяч человек, состояла почти исключительно из евреев.

Приход православного храма пополнялся православными сирийцами, эмигрировавшими в разные эпохи из Малой Азии от турецкого гнета. Натурализовавшись в новой стране, они тем не менее строго держатся своей веры и трогательно чтут память наших монархов, исконных защитников православия.

Колония очень сплоченная, зажиточная, и благодаря ее поддержке храм может существовать даже после того, как лишился поддержки нашего правительства.

Мы оказались не первыми ласточками в Аргентине. Приблизительно за месяц до нашего прибытия в Аргентину приехала прямо из Европы (через Англию) партия в восемь человек: трое женатых, с женами, но без детей, и два холостых. Это были беженцы из Петрограда. Удалось им вырваться из Советской России во время успешного наступления Юденича, когда белым войскам удалось занять Царское Село{285} и подойти почти вплотную к столице. Главой этой партии был некто Филиппов, бывший кавалерийский офицер, но в то же время, по его словам, ученый агроном. Человек он был с большими странностями и во всяком случае – неуравновешенный. Приехали они с некоторыми средствами: тысяч до десяти аргентинских песо, что по тогдашнему курсу представляло около трех тысяч долларов. Происхождение этих денег Филиппов довольно откровенно объяснял фабрикацией фальшивых керенок, чем они занимались в Царском Селе, когда этот город переходил из рук в руки и надзор за населением ослабел.

Филиппов – большой оптимист по природе – заразил своим оптимизмом спутников, на которых, безусловно, производило сильное впечатление присвоенное им звание ученого агронома, и они, увлеченные его грандиозными планами, решили заняться разведением парагвайского чая.

Дабы не возвращаться к попыткам русских эмигрантов садиться на землю, забегу несколько вперед и опишу в кратких словах результаты этих попыток.

Аргентинское правительство, богатое пустопорожней землей в так называемых территориях, ожидающей только рабочих рук, всячески идет навстречу подобным начинаниям. Земельные участки предоставляются поселенцам на самых льготных условиях, очень дешево (почти даром) и с рассрочкой на много лет, с обязательством лишь культивировать не позже трехлетнего срока; при невыполнении этого условия участок отбирается.