Мир праху твоему, чистый, хороший русский человек.

Глава XI

Глава XI

В феврале 1915 года началась так называемая Дарданелльская экспедиция англичан и французов{110}. Впоследствии мой большой друг, кн[язь] Н. А. Кудашев, бывший начальником походной дипломатической канцелярии при Верховном главнокомандующем вел[иком] кн[язе] Николае Николаевиче, рассказывал мне, откуда родилась самая идея этой злосчастной экспедиции.

В одно время (в ноябре – декабре 1914 года) нам приходилось очень туго на Кавказе. Войск там было очень мало, турки предприняли обходное движение, и был момент, когда боялись, что придется очищать Тифлис. Тогда великий князь просил английского и французского военных агентов, которые при нем состояли для связи, телеграфировать своим правительствам, что желательно предпринять какую-либо диверсию против турок, все равно где, – в Смирне или в проливах, если они найдут это возможным. Наше положение на Кавказе, как известно, совершенно поправилось, и на Рождестве 1914 года мы праздновали блестящую победу под Сарыкамышем, где турки были разбиты наголову.

Великий князь успел забыть о диверсии, про которую говорил союзникам, но у англичан эта мысль запала в голову. Может быть, сам факт нашей блестящей победы над превосходными силами турок навел их на мысль, что то, на что нельзя рассчитывать с другими, можно достигнуть с такими противниками. Как бы то ни было, англичане загорелись желанием предпринять форсирование проливов. Они предложили французам послать также свои суда, на что последние согласились, по-видимому, без всякого энтузиазма и только для того, чтобы не отделяться от союзников.

Первые действия союзного флота произвели сильное впечатление на Балканах и, казалось, предвещали быстрый и блестящий успех. В начале марта через Ниш проехал наш морской офицер Смирнов, который в Салониках должен был сесть на военное судно и отправиться к Дарданеллам, дабы служить для связи с нашим Черноморским флотом, пользуясь, разумеется, обходным телеграфным путем. Вскоре он проехал обратно и утверждал, что форсирование проливов есть вопрос нескольких недель. С нашей стороны в действиях против проливов участвовал только крейсер «Аскольд», которому удалось отличиться.

В это же приблизительно время я получил от Сазонова телеграмму, в коей говорилось, что взятие Константинополя считается близким делом и что в этом случае я предназначен быть верховным комиссаром, со стороны России, вместе с такими же французскими и английскими комиссарами.

С самого начала Дарданелльской экспедиции я, разумеется, с непрекращающимся волнением следил за ее развитием. Меня очень удивляло это предприятие, я не мог понять, как оно может считаться осуществимым; однако трудно было оставаться скептиком в присутствии общего доверия к близкому торжеству союзного флота. Я был тем более обрадован частным письмом Сазонова, незадолго до того сообщавшим мне, что союзники согласились на завладение Россией Константинополем и проливами на известных условиях.