2) Державы должны были, сверх всего обещанного, обеспечить Сербии Хорватию с г. Фиуме, заявить, что словенские земли получат право свободно определять свою участь; западная часть Баната, необходимая для защиты Белграда и долины Моравы, должна быть присоединена к Сербии.

Были и другие пункты, касающиеся признания за Сербией, в качестве союзницы, права участвовать в переговорах при заключении мира, регулирования финансовых вопросов, гарантий беспрепятственного транзита сербских грузов к Эгейскому морю. Передача Македонии могла иметь место лишь после того, как Сербия войдет в обладание новыми землями и будут урегулированы вопросы, касающиеся обеспечения прав и интересов сербского населения, которое останется в Македонии.

Сербский ответ подействовал на меня самым удручающим образом. И раньше, конечно, я сознавал, что изо всей этой каши, заваренной англичанами, нельзя ожидать ничего хорошего, но я напрягал все усилия, чтобы добиться невозможного. До последней минуты я не терял надежды, а теперь все рушилось. Я, главное, не мог в душе простить Пашичу его ненужную хитрость со мной накануне, когда он сказал, что я буду доволен его ответом. Чтобы показать ему, насколько я недоволен, я совершенно прекратил мои ежедневные посещения к нему, тем более что они представлялись совершенно бесполезными. По всем делам я обращался к Иовановичу. Конечно, я продолжал телеграфировать, предлагать разные способы воздействия на сербов, но делал это без особого убеждения, а просто по чувству долга. Одно, на чем я продолжал настаивать со всей силой, но с прежним неуспехом, это – на безотлагательной посылке союзных войск и занятия ими линии Вардара и Салоник. Свои впечатления я изложил в частном письме на имя товарища министра иностранных дел А. А. Нератова[201]. Привожу его здесь.

«Я старался возможно подробнее осведомлять министерство о трудностях и условиях, в которых велись здесь переговоры, имевшие пока столь неудачное окончание. Со своей стороны, я, конечно, делал все, что мог. До конца я не терял надежды на благополучное разрешение, хотя и сознавал, насколько слаба эта надежда. Неожиданным для меня сербский ответ был скорее по своей резкой и неподходящей форме, чем по содержанию. Мне очень неприятно, что так плохо справился со своей задачей.

Хотя граница, предложенная сербами, не совпадает с требованиями держав, все же нельзя не признать, что с их точки зрения приносимая жертва действительно велика. Резкость выражений следует приписать накопившейся у Пашича обиде на державы, которые распоряжались интересами Сербии, не справляясь с нею, даже не считая нужным разговаривать с Пашичем, чтобы поставить его в курс своих намерений и решений и дать возможность подготовить общественное мнение. Отдача Румынии всего Баната, после того как Пашичу было положительно обещано соблюсти в этом вопросе сербские интересы, была особенно болезненно воспринята здесь. В конце концов у сербов сложилось горькое представление, что все нейтральные, торгующие и с нашими врагами, и с нашими союзниками, получают премию за свой цинизм, и что чем меньше церемониться с державами, тем больше шансов получить выгоды.