Между тем сербские представители в союзных государствах телеграфировали Пашичу, что среди союзников заметны значительные колебания по вопросу о целесообразности Салоникской экспедиции. В особенности англичане обнаруживали нежелание посылать в Салоники войска. В этом отношении крайне вредную роль сыграл военный обозреватель «Times»’а полковник Репингтон, который неизменно проводил мысль о том, что с стратегической точки зрения всякое дробление сил невыгодно, что балканский театр войны является второстепенным и что посылать войска в Салоники – значит отвлекать их от главной задачи на западном фронте. К Репингтону привыкли прислушиваться в Англии. К тому же его утверждения находили себе подтверждение в печальной Дарданелльской экспедиции, которая стоила англичанам столько бесплодных жертв и в конце концов послужила одним из главных побуждений австро-германского вторжения в Сербию, дабы установить прямое сообщение с турками и спасти Константинополь.

Неудача дилетантского предприятия форсировать проливы не могла, конечно, доказывать целесообразности Салоникской экспедиции, но она поселила в англичанах скептицизм к тому, что им представлялось диверсией[223]. Все это становилось известно сербам и усугубляло их подавленное настроение.

22 ноября посланники союзных держав получили от сербского правительства пространное сообщение, сущность коего сводилась к следующему. Сербия со времени мобилизации Болгарии неуклонно следовала указаниям держав Согласия, настоявших на том, чтобы она не брала почина нападения на Болгарию. Союзники обещали прислать в Салоники 150 000 войска. Сербия до конца исполнила свой долг союзницы, несмотря на тяжкие жертвы. После двухмесячной борьбы против неприятеля, превосходившего ее в два с половиной раза, армия сделала отчаянные усилия, чтобы пробиться через Скоплье навстречу союзникам, хотя командующий союзными силами в Салониках не счел возможным согласиться на одновременное совместное нападение. Теперь, после неудачи, сербской армии приходится укрываться в горах Албании и Черногории, где решено обороняться, и приступить к реорганизации для продолжения борьбы. Честно и до конца исполнив союзный долг, Сербия считает себя вправе спросить союзников, можно ли верить слуху, будто они намерены предоставить ее своей судьбе, считая балканский театр войны второстепенным?

«Голод надвигается, – телеграфировал я в Петроград 26 ноября. – На дорогах грабежи и убийства. Среди албанцев брожение, которое со дня на день может перейти в восстание. Австрийцы легко и безнаказанно хозяйничают на море, уничтожая в населении надежду на возможность подвоза и убеждая его в слабости союзников. Я не получаю ни данных, ни указаний, которые дали бы мне возможность бороться с опасной подавленностью настроения. Убеждение в неизбежности капитуляции растет здесь с каждым днем. Убедительно ходатайствую о скорейшем отзыве на запрос сербов, считают ли державы балканскую кампанию законченной, а также могут ли они и когда рассчитывать на подвоз продовольствия».