Элемент такого грубого, хотя и недальновидного расчета, несомненно, руководил нашими союзниками, но всего сильнее он проявлялся со стороны Италии. В это исключительно тяжелое для сербов время итальянцы проявили столько сухого и мелочного бессердечия, что возмущали и французов и англичан. В силу своего географического положения они могли бы оказать сербам наиболее существенную помощь, если бы того хотели. На деле они больше всех преувеличивали трудность снабжения морем сербской армии, отказывали в приеме сербских беженцев в Италию, не хотели принять никаких мер к обеспечению сербской армии от возможности нападения со стороны болгар во время продвижения на юг. Но всего хуже они обращались с той частью сербской армии, которая вместе со старым королем Петром направилась в Среднюю Албанию. Французы побуждали сербов продвигаться возможно дальше на юг к Валлоне, где легче было организовать подвоз. Итальянский генерал заявил начальнику сербского отряда, что не остановится перед мерами вооруженного воздействия, если сербы будут переправляться южнее реки Скумбы.

В составе сербских войск были рекруты, завербованные во время отступления, между ними мальчики 15, 16 и 17 лет, которых взяли, чтобы ими не воспользовался неприятель. Эти рекруты совершили тяжелый поход, который отозвался на них еще губительнее, чем на взрослых. Итальянцы и с ними обходились так же сурово, гоняя их с места на место. Мне пришлось слышать впоследствии от сербских офицеров, что, в конце концов итальянцы стали обходиться с ними как с военнопленными. Место стоянки их было обнесено колючей проволокой. Им не позволяли его покидать без разрешения. Набралось их тысяч 10, а итальянцы позволяли посылать одновременно не больше 25 человек за дровами. Весьма может быть, в этих рассказах было известное преувеличение. Во всяком случае, вместо того, чтобы выказать расположение несчастным и тем положить основы будущей с ними дружбы, итальянцы, наоборот, возбудили против себя в сербах чувство ненависти и презрения. «Итальянцы опасны не как враги, а как друзья», говорили они.

Крайне бестактно было поведение итальянских властей в Валлоне с королем Петром. Как только он прибыл туда, ему было предложено выехать в Италию на миноносце и остановиться во дворце в Казерте (близ Бриндизи). Предложение было сделано в форме, не допускавшей возражений. Король подчинился необходимости, но, прибыв в Бриндизи, не пожелал воспользоваться предложенным гостеприимством. Он остановился в гостинице и пожелал тотчас же отправиться в Салоники, где находился небольшой сербский отряд, отступивший туда из Монастыря.