Пашич не обинуясь ответил, что положение армии крайне тяжело, и что на серьезное сопротивление ее в случае нападения неприятеля нельзя рассчитывать ввиду полного истощения людей и отсутствия боевого снабжения. Поэтому все расчеты Сербии основаны на помощи союзников, которые не дадут погибнуть сербской армии и доставят ей возможность покинуть Албанию.

– Ну, а если союзники не помогут? – спросил король.

Вопрос был больной, потому что в то время сербское правительство не получило еще ответа на свое обращение к державам, со времени коего прошло уже три недели. Тем не менее, Пашич ответил, что он не верит возможности, чтобы Сербия была покинута союзниками.

– Ну, а если это все же случится, что тогда вы сделаете? – настаивал король.

Пашич вновь ответил, что такая возможность им не допускается, но что если бы она наступила, то было бы время подумать, что предпринять.

В это время доложили, что завтрак подан. Король повел Пашича к своей семье.

– Вот – еще такой же оптимист, как и я, – сказал он, представляя Пашича королеве.

В тот же день вечером, разговаривая о разных эпизодах путешествия, совершенного Пашичем по Албании, король спросил, как бы невзначай:

– А вы мне все-таки не ответили на мой вопрос, что же Вы сделаете, если союзники не помогут Вам?

Пашич повторил все то, что сказал утром. На следующий день: тот же вопрос, тот же ответ.

– Было ясно, – сказал мне Пашич, – чего он хотел добиться от меня. Если б я сказал, что в случае если союзники не помогут, Сербия принуждена будет сдаться, король мог бы тотчас опереться на мои слова, чтобы оправдать свое убеждение в невозможности продолжать борьбу. Если б я ответил, что не допускаю ни в каком случае капитуляции, он мог бы потом сказать, что упорство сербов переходит в явное безрассудство и что ему нельзя следовать».

Так королю и не удалось перехитрить Пашича и это благодаря тому, что последнему в силу обстоятельств, приходилось говорить только сущую правду: Сербия слишком много потеряла, она все поставила на карту союзников, ей ничего не оставалось ставить на другую карту. В этом была вся разница ее положения с Черногорией, которая еще ничего не потеряла и надеялась, быть может, выгадать на обеих картах.

После поездки Пашича события пошли быстрым темпом в Черногории. Произошел министерский кризис, подстроенный королем через Скупщину, которой он распоряжается, как хочет и которой пользуется, когда нужно сослаться на общественное мнение.

Министерский кризис должен был подготовить общественное мнение к неизбежности переговоров с Австрией. Вялое сопротивление, оказанное войсками при наступлении австрийцев, по словам самого председателя Совета министров Лазаря Миушковича, объяснялось тем, что солдаты и офицеры считали излишним кровопролитие, убежденные в том, что с Австрией уже состоялось соглашение. Кратковременная бомбардировка Ловчена, занятие высот, которые представлялись неприступными, и, наконец, посылка парламентеров в австрийский лагерь, – все шло как будто по писаному, но в последнюю минуту что-то оборвалось.