В самые последние дни нашего пребывания в Скутари прибыл также груз для целого госпиталя в 100 кроватей, который по моей просьбе наш Красный Крест разрешил приобрести в Риме. Я возбудил об этом ходатайство тотчас по приезде в Скутари, потому что во время отступления все госпитали, разумеется, потеряли все свое имущество, а нужда во врачебной помощи в Черногории была огромная.

Там продолжал работать один из госпиталей нашей организации с сестрами Савримович и Энгельгардт. Отряд этот с честью до конца исполнил свой долг и покинул Черногорию после капитуляции. Было жаль бросать прекрасное оборудование, над которым немало поработал Штрандтман в Риме. Мы передали его черногорским госпиталям, остававшимся в Скутари, и часть продовольствия, в нем находившегося, передали бедным учителям и учительницам.

В числе груза было много ящиков с вином и коньяком, которые сослужили свою службу. Когда этот груз еще находился в Медуе, туда подошел пароход, на котором были черногорцы, возвращавшиеся из Америки на родину, чтобы принять участие в войне. Были и другие пассажиры. На виду Медуи, в самом близком расстоянии от берега, пароход был потоплен. Люди бросились в воду спасаться вплавь. Большинство погибло. Говорили, будто виной этому было отчасти то обстоятельство, что многие черногорцы, имевшие на себе свои сбережения, накопленные в Америке, не хотели их сбросить, и тяжесть их затрудняла плавание. Кое-кто, однако, доплыл до берега и был спасен на лодках английскими моряками. Комендантом Медуи был английский адмирал Трубридж, тот самый, который пропустил «Гебен», а потом был послан для минной обороны Белграда. Трубридж распорядился вскрыть один из ящиков с вином из госпитального груза на мое имя; спасенных оттирали и отпаивали коньяком и тем, по его словам, сохранили несколько жизней. Это примирило меня с мыслью о том, что не удалось использовать великолепный материал, запоздавший прибытием.

Никогда не приходилось мне встречать Новый год в такой обстановке и с такими чувствами, как на этот раз. Что-то сулил нам самый первый день этого года, который предстояло провести в утомительной дороге, а потом поплыть неизвестно куда. Мы приятно пообедали у Ферхминых, послушали музыку, а потом отправились укладываться, В этом занятии мы встретили Новый год и в третьем часу легли спать, чтобы через три часа встать.

Никогда не забуду этого дня и этого путешествия, самого утомительного изо всех наших странствований.

Погода выдалась отвратительная. Дул холодный резкий ветер в лицо. Скоро пошел дождь, перешедший затем в снег. Путь был в общем ровный, не гористый, но от постоянных обозов и обильных дождей, выпадавших за последние дни, дорога сильно испортилась. Она пролегала по равнине, казавшейся унылой и однообразной.