Кант снимал жилье, но хозяйство не вел, так что ему нужно было каждый день где-то обедать. Уж это-то точно в жизни Канта не менялось. С первых лет, когда он стал магистром, и вплоть примерно до Пасхи 1787 года, когда он наконец установил собственную «экономику», то есть домашнее хозяйство, ему приходилось обедать в ресторане. Так, первому биографу, утверждавшему, что с финансами первое время у магистра Канта было не очень, он писал, что мог даже «платить за очень хороший стол». Как и многие холостяки в XVIII веке, ел он в ресторане или пивной (öffentliches Speishaus). Главным приемом пищи, как было принято в Германии до совсем недавнего времени, считался обед. Боровский указывает, что Кант «всегда договаривался с владельцем, что найдет там хорошее и достойное общество». Однажды он покинул такого рода заведение из-за человека, который, будучи во всех остальных отношениях вполне разумным, приобрел привычку говорить очень медленно и довольно пафосно даже о самых незначительных вещах. Кант не любил показухи. Особенно за обедом он предпочитал разговаривать просто, без напыщенности. В самом деле, он и вообще никогда не прилагал особых усилий к тому, чтобы избегать «простых выражений», и даже допускал некоторую «провинциальность» в речи[880]. Другими словами, он говорил как человек из Восточной Пруссии, на характерном диалекте. Этот диалект поражал людей, говоривших исключительно на литературном немецком языке, своей прямотой – а насколько прямо мог выражаться Кант, видно по его «Грезам».

Кант перестал ходить еще в одно заведение, когда какие-то люди «попытались присоединиться к нему за обедом без приглашения, надеясь, что он прочитает им лекцию или ответит на их возражения. Он хотел, быть свободным [за обедом] от всего, что утруждало ум, и, как он обычно говорил, „оказать честь своему организму“. Но, за исключением таких людей, он приветствовал людей из любого социального класса»[881]. Он не любил тех, кто хотел казаться особенным, и считал, что «философу уютнее в крестьянской пивной, нежели среди извращенных умов и сердец». Годами Кант обедал в Цорниге на улице Юнкера, с совершенно необразованными и невежественными майорами и полковниками. Когда однажды на ужин пришел какой-то судебный чиновник, Кант заявил, что этот человек «заморочил ему голову» и поэтому он уходит[882]. Потом он стал ходить к Герлаху, это был «бильярдный зал в Кнайпхофе». Кажется, в 1755–1770 годах Кант обедал в основном у Герлаха[883]. Цорниг, или Цорнихт, был «кофейным и гостевым домом» рядом с Prinzessinenplatz, где Кант позже построил свой дом, и рядом с местом, где жил Гиппель. Если довериться описаниям, у Цорнига было несколько более эксклюзивное место, чем у Герлаха. И все же больше тридцати лет Кант обедал в пивной, общаясь при этом с огромным количеством самых разных людей. Таким образом, он не всегда вел ту замкнутую жизнь, которую многие ассоциируют с жизнью великого философа. Далеко не так: когда его не приглашали на званый вечер, он обедал в компании людей, чье происхождение крайне отличалось от его собственного, и ему это нравилось.