Поскольку деистическое понятие Бога расплывчато и представляет «лишь некоторую вещь, содержащую всю реальность, не будучи в состоянии определить ни одной отдельной реальности», возражение Канта на аргументы Юма против деизма не особенно содержательно. Оппозиция Канта к юмовской критике теизма, по сравнению с этим, намного сильнее. Он полагает, что общая нить всех аргументов Юма против теизма – обвинение в антропоморфизме, и таким образом утверждает, что для Юма антропоморфизм «неотделим от теизма», а это то, что делает теизм «внутренне противоречивым». Кант соглашается с тем, что «если бы неизбежность антропоморфизма была несомненной, то, каковы бы ни были доказательства бытия высшей сущности и как бы мы ни были со всеми ими согласны, мы все же никогда не могли бы, не впадая в противоречия, определить понятие об этой сущности». Кант также полагает, что может предложить аргумент, не зависящий от антропоморфизма, и поэтому может заставить «затруднения, стоящие, казалось бы, перед теизмом» исчезнут[982].

По словам Канта, Юм упустил из виду принцип, который можно назвать «принципом границы». Этот принцип говорит нам, что могут существовать вещи, находящиеся за пределами опыта, поэтому не следует ждать от опыта слишком многого. Кант утверждает, что опыт имеет границы, и эти границы нельзя найти внутри самого опыта. Его рассуждение о границах нелегко понять, но оно проистекает из самого центра его философии: из различия между явлениями и вещами в себе. Для Канта ясно следующее: границы (Grenzen) отличаются от пределов (Schranken), ибо «границы (у протяженных существ) всегда предполагают некоторое пространство, находящееся вне определенного места и заключающее его; пределы в этом не нуждаются, они только отрицания, которые порождают мысль о величине, поскольку она не имеет абсолютной полноты». Кант считает, что математика и натурфилософия допускают пределы, но не границы. Хотя мы можем допустить существование вещей, недоступных научному изучению, это не имеет никакого значения для научного исследования как такового, поскольку мы никогда не сможем прийти к ним как к препятствиям для дальнейшего исследования или как к чему-то, далее чего мы не сможем продвинуться. Если научный вопрос может быть корректно сформулирован, то на него в принципе можно ответить. Мы никогда не сможем сказать, что научное знание завершено или что о природе нельзя узнать ничего нового. Наука допускает непрерывный прогресс. В метафизике дела обстоят иначе. У нее есть и пределы, и границы. По сути, Кант считает, что метафизика неизбежно ведет нас к границам. Если мы продвинемся в метафизических исследованиях достаточно далеко, мы придем к вопросам, которые можно – и нужно – задать, но на которые сама метафизика ответить не может. «Эмпиризм» Юма может быть хорошей стратегией для науки (по крайней мере до определенного момента), но это плохая стратегия для метафизики. Как бы то ни было, не на все метафизические вопросы можно ответить. Принцип границы предназначен для ограничения принципа Юма, чтобы не дать нам зайти слишком далеко на пути, которому он хотел следовать.