Гердер утверждал в «Идеях», что понятие расы не имеет никакого смысла. Различия между людьми «столь же подвижны, сколь и незаметны, цвета теряются друг в друге, все образования служат генетическому характеру, и в целом каждый – лишь оттенок одной и той же великой картины, простирающейся через все страны и времена земли»[1141]. Рабство нельзя оправдать. Это не только жестоко, но и преступно. Каковы бы ни были различия, они являются результатом климата. Кант не соглашался с Гердером и утверждал, что концепция расы оправданна и полезна. (Это, конечно, не означало, что он не был согласен с выводами, которые Гердер делал из своего отрицания расы.) Кант продолжал отстаивать мнение, что между людьми существуют реальные различия, даже если это различия лишь в цвете кожи[1142]. Как он указывал в рецензии на вторую часть гердеровских «Идей», это небольшое различие было единственным между их взглядами[1143].

Кант не стал писать рецензии на последующие тома «Идей» Гердера, но опубликовал еще одну статью по проблеме, взятой из Гердера, а именно «Предполагаемое начало человеческой истории». Корни статьи уходят в начало семидесятых годов, в переписку Канта с Гаманом о «Древнейшем документе человеческого рода», но непосредственным поводом для нее стала десятая книга «Идей». Кант отправил статью в Берлин 8 ноября 1785 года, и ее опубликовали в январском номере Berlinische Monatsschrift[1144]. Там он утверждает, что гипотеза о начале человеческого рода может быть обоснована как «история первого развития свободы из ее первоначальных задатков в природе человека»[1145]. Отталкиваясь от 2-7-й глав Книги Бытия, он утверждает, что первый человек должен был «стоять и ходить; он мог говорить… и даже разговаривать – то есть говорить с помощью связных понятий. – и, следовательно, мыслить»[1146]. Кант считал, что эти способности должны были быть приобретенными, но он также считал, что может принять их как предпосылку, поскольку его интересовало только развитие человеческого поведения с этической точки зрения. Сначала человек следовал лишь инстинкту и был счастлив. Но «разум вскоре начал пробуждаться». С помощью воображения он выдумывал желания без всякой естественной основы. Во-первых, развился вкус к роскоши; во-вторых, сексуальные фантазии сделали необходимым фиговый лист, и «скромность… дала, первое указание к воспитанию человека как нравственного существа»[1147]. Затем появилась способность предвидеть будущие потребности и, наконец, осознание того, что мы являемся «целью природы» и отличаемся от всех остальных животных. Это осознание дает человеку «преимущество над всеми животными» и он вступает «в отношения равенства со всеми разумными существами. ввиду притязания самому быть целью»[1148]. В наиболее характерном отрывке Кант пишет: