После того как Брежнев на Декабрьском пленуме 1971 г. полностью сконцентрировался на своей политике сближения с Западной Германией и США, в декабре 1972 г. он снова подверг Госплан широкомасштабной критике. «Прошло два года, а к составлению этой программы [по снабжению населения высококачественными товарами] ни Госплан, ни министерства, ни соответствующие отделы и даже ЦК по существу еще не приступили. Так, товарищи, дело дальше идти не может»1739.

Указанные в выступлении «два года» относились не к Декабрьскому пленуму 1969 г., а к XXIV съезду КПСС (апрель 1971 г.), но «товарищи» поняли, что им напоминают о головомойке, устроенной Брежневым в декабре 1969 г. Брежнев критиковал Госплан не менее остро, чем двумя годами ранее: «Госплан еще далеко не стал тем экономическим центром, который способен эффективно противостоять напору ведомственных и местнических интересов»1740. Генсек обвинял Госплан в либерализме: «Это и либерализм Госплана, я уж так, как говорят, с любовью называю это либерализмом, а подчас и стоящих за ним органов. Это напор ведомственных и местнических интересов, это и заинтересованность заказчиков, которые норовят зацепиться за все новые объекты, тем более что деньги-то даются на строительство не из собственных доходов, а из общей государственной казны»1741. Брежнев прямо атаковал разработанные Косыгиным реформы и подчеркивал, что теперь их называют «экономическими реформами», хотя они были известны как «реформы Косыгина» (что его, как утверждается, очень сердило)1742. «Кое в чем принятые меры, прямо надо сказать, себя не оправдали. Они недостаточно помогают в решении таких вопросов, как принятие напряженных планов, рост производительности труда, ускорение научно-технического прогресса и повышение качества продукции»1743.

Правда, Брежнев спешил создать впечатление о себе, что он сам был и все еще остается приверженцем этих реформ. Но это был залп по Косыгину, ведь генсек вменял в вину провал реформ планирующему центру, т. е. Байбакову и Косыгину, которые не смогли воспрепятствовать злоупотреблениям с новыми показателями: предприятия отмечали рост прибыли, завышали цены, а объем производства увеличивали, выпуская товары, в которых не нуждался рынок и которые поэтому никто не хотел покупать1744.

Проработка министров

Но какой бы серьезной ни была критика Брежнева, предпринимаемые меры оказывались в конечном счете мягкими. Точнее говоря, он ограничивался призывами к морали и сознанию ответственности членов партии. Все, чего он требовал, заключалось в постановке более высоких задач: «…утвердив план на 1973 г., мы не можем разойтись с чувством, что впереди год спокойной жизни и неторопливой работы…»1745 Тем самым Брежнев остался в итоге верен своему сценарию власти: хотя он и критиковал остро и беспощадно, но результатов не было. Министры, подвергнутые проработке, директора предприятий, первые секретари обкомов могли втянуть голову в плечи, услышав критику в свой адрес, но были при этом уверены, что в результате ни лично им, ни их карьере ничего не угрожает. Брежнев остался верен себе и в том, что не ругал и не высмеивал министров и руководителей предприятий, которых знал по именам, а разговаривал с ними хотя и жестко, но все же по-отечески. Например, генсек побывал в Барнауле на вновь построенном шинном заводе, который должен был изготовлять шины для автозавода в Тольятти, но все еще не достиг запланированной мощности в 9 млн покрышек. Министр нефтеперерабатывающей и нефтехимической промышленности В. С. Федоров предоставил предприятию 30 месяцев для выхода на плановые показатели. Как рассказывал Брежнев, он сказал рабочим: «Я знаю тов. Федорова, очень хороший министр, хороший человек, но добрый за счет государства. Как я им сказал – молите бога, что не я ваш министр, я бы вас прижал. Это какие 30 месяцев вы хотите на освоение?»1746