В списке афоризмов, который Брежнев хранил у себя, он подчеркнул слова Жозефа Пеле де ла Лозера: «Плохо, если министры часто меняются; но еще хуже, если плохие министры остаются на местах»1764.

Борец за эффективность и качество

Брендом Брежнева оставались необычно откровенные выступления на пленумах по поводу всякого рода недостатков, отставания и проблем с выполнением плана. Это соответствовало высказыванию Прентиса Малфорда, которое нравилось генсеку: «Мы стоим за терпимость, но терпеть нетерпимость чрезвычайно трудно, а терпеть нетерпимое – просто невозможно»1765. Если Байбаков упрекал советского лидера за смягчение проблем на заседаниях Политбюро и возлагал на Брежнева вину за то, что его окружение приукрашивает положение и в итоге препятствует принятию действенных мер1766, то это только полуправда. Совсем наоборот, Брежнев каждый год снова проявлял свою озабоченность при обсуждении бюджета и плана на пленумах ЦК и настаивал на изменениях. Следовательно, если о времени его пребывания у власти говорят как об эпохе застоя, то необходимо учитывать, что Брежнев, с одной стороны, каждый год сам вскрывал имевшиеся проблемы и при таком взгляде в определенной степени был бы согласен с последующим мнением историков. С другой – он не был пассивен, что ему необоснованно приписывалось. Скорее, он подавал себя как человек боевой, активный и требовательный. Это не должно означать, что его требования и меры были адекватными и эффективными; но картину, предлагавшуюся им на пленумах ЦК, создавал человек, страстно боровшийся за процветание своей страны, политик, поставивший себя на службу реализации триады «эффективность, повышение качества, оптимизация руководства»1767. «Эффективность и качество – эти два слова стали теперь девизом всей хозяйственной деятельности»1768, – заявил Брежнев в октябре 1976 г.

Брежнев с болью сознавал, что советской экономике не удалось осуществить вторую индустриальную революцию и совершить переход в электронную эру интенсивного хозяйствования, оставив позади экстенсивную тяжелую промышленность. Он настоятельно, пусть и безуспешно, говорил о необходимости перестроить советскую промышленность: «Я надеюсь, что товарищи из Минчермета, наконец, поймут – так хозяйствовать нельзя. Надо работать по-новому!»1769

Далее генсек напоминал: «Складывается, замечу в скобках, впечатление, что Госплан и Госкомитет по науке и технике занимаются перспективой еще недостаточно. А дело это очень важное, и жаль, что приходится напоминать об этом»1770. При этом он не сомневался в плановой экономике, а, скорее, верил в то, что она предоставляет все инструменты для рационального хозяйствования. Если каждый год из-за нехватки уборочных машин и транспорта приходилось списывать от 20 до 25 млн т зерна, а миллионы тонн удобрений не доходили до полей из-за отсутствия упаковочного материала, так это недостатки, которых не должно быть в советской экономике: «Но неудивительно ли, что такого рода вопросы вообще возникают в нашем плановом хозяйстве? А если уж возникают, то неужели их нельзя решать оперативно, не довода дело до Политбюро?»1771