Знаменитым стало так называемое «Ночное письмо» от 11 апреля 1968 г.: «Дорогой Александр Степанович! Уже поздняя ночь, но я еще не сплю. Вероятно, я еще долго не смогу уснуть… Теперь я охотно поговорил бы с Вами по телефону и спросил у Вас совета, но для телефонного звонка слишком поздно. Я хотел бы письменно изложить мои мысли, не слишком размышляя о правильных формулировках»2066. Брежнев недвусмысленно обращался к доверию, которое он вложил в душу Дубчека: «Наше совместное доверие было всегда непоколебимым. Оно все еще сильно, и я думаю, что, в конце концов, никто не сможет разрушить его или причинить невосполнимый ущерб дружбе наших народов… Судьба Вашей партии и Вашего государства теперь прямо зависят от Ваших действий и Вашей личной ответственности»2067.

В своих усилиях по поиску решения Брежнев не остановился на письмах. Так как чехословацким товарищам пришлось расплачиваться за вызов в Дрезден, Брежнев попытался договориться о следующей двусторонней встрече в Москве 4–5 мая. Он снова уверял, что не хочет вмешиваться, что речь идет о добрых советах, но в Москве очень встревожены тем, что чехословацкое партийное руководство предоставило свободу «врагам партии»2068. Правда, Брежнев впервые напомнил о том, что внутриполитические дела касаются не только одной Чехословакии: «Товарищи, вы знаете, что КПСС представляет принцип полной независимости всех братских партий и государств. Но не каждый вопрос можно рассматривать как чисто внутриполитический»2069.

Протеже на неверном пути

Политбюро поддерживало Брежнева в его мнении, что положение в Праге – кадровый вопрос. В соответствии с теорией следовало только понять, кто в КПЧ представлял «здоровые», а кто «контрреволюционные» силы, последних следовало удалить, первым же помочь утвердиться. Так поступали в 1956 г. в Венгрии, так поступили бы снова. Только для Брежнева и его товарищей долгое время оставалось неясно, кто относится ко «второму центру», то есть контрреволюции2070. На заседании Политбюро 6 мая 1968 г. Брежнев первый раз дал понять, что его доверие к Дубчеку поколеблено: «Когда вспоминаешь все этапы наших отношений после первой беседы с т. Дубчеком, в частности мои беседы в Праге, и последующие беседы, то создается впечатление, что он намеренно говорит одно, а делает абсолютно другое, хотя и говорит он вихляя, не конкретно»2071. После того как 8 мая Брежнев снова совещался в Москве с группой пяти, он не только санкционировал маневры в ЧССР, которые внес в свою записную книжку под названием «Операция “Опухоль”»2072, но и начал вместе с другими членами Политбюро подбирать кандидатуру на место Дубчека.