Советская сторона настаивала на полном исключении прессы с тем, чтобы совместное коммюнике было опубликовано только в конце переговоров2102. Но как только место встречи стало известно, в Чиерне появились западные корреспонденты, протестовать против чего советская сторона обязала своих послов2103. Чехословацкую сторону мучили совсем другие заботы: делегаты боялись, что их вагон может быть ночью уведен через границу в Советский Союз. Они испытали облегчение, услышав, что у поездов колея различной ширины2104. Хотя у Президиума ЦК КПЧ было «преимущество своего поля», советская сторона оказалась лучше подготовленной и имела хорошее представление о месте действия, как позже признавал Дубчек2105. В помещении, где шли переговоры, в доме культуры железнодорожников, КГБ контролировал двери, кабину переводчиков и телефоны. Если в поезде у Брежнева имелись телефон и радиопередатчик, благодаря которым он имел контакт с внешним миром, Дубчек не располагал защищенной от подслушивания связью с Прагой и был полностью отрезан от остального мира. Поэтому секретариат ЦК в Праге размышлял, не следует ли создать «воздушный мост» с Чиерной, чтобы снабжать информацией изолированных товарищей2106.

Встреча началась 29 июля при далеко не лучших обстоятельствах. Напряженность ситуации ощущалась уже на перроне. Там, несмотря на запрет, собрались местные жители, некоторые из них приветствовали советскую делегацию, а некоторые взволнованно кричали: «Берегите Дубчека!». По этому поводу Шелест заметил: «Вроде бы мы приехали украсть Дубчека»2107. В качестве приветствия Брежнев поцеловал только Свободу, своего старого боевого товарища, всем же остальным просто пожал руку2108. На второй день эта напряженность усилилась, слова Брежнева, обращенные к толпе, по-прежнему скандировавшей «Берегите Дубчека!», были встречены вежливыми аплодисментами, а вот Дубчека приветствовали овациями и цветами. Шелест комментировал, что не хватало только паспортного контроля, столь враждебно было настроение2109. О трудностях сообщал и советник Брежнева Александров-Агентов: «Нельзя сказать, чтобы внешняя обстановка этих продолжавшихся пять дней (с 28 июля по 1 августа) переговоров была особенно привлекательной. Маленький душный зал, где еле-еле разместились за длинным столом участники переговоров, душные жаркие купе в вагонах, деревянные будочки “удобств”, построенные вдоль поездов… Да и внутренняя атмосфера переговоров была немногим лучше»2110.

Напряжение с улицы перекинулось и в тесный зал собрания, где одни восприняли вступительную речь Брежнева как спокойную и сдержанную, другие – как агрессивную и полемическую2111. Правда, вопреки плану, делегации пообедали вместе, но это ничего не меняло в том, что весь день переговоров представлял собой обмен ударами, что не способствовало сближению позиции и не вызвало раскол в чехословацком Президиуме. Но Политбюро, очевидно, и делало ставку на то, что в Президиуме ЦК КПЧ возникнет трещина между «здоровыми силами» и «вторым центром»2112. Поэтому, чтобы получить полную картину, был приглашен весь Президиум. В случае раскола мог бы быть решен мучивший Брежнева кадровый вопрос – кто займет пост Дубчека. После обеда он попытался прибегнуть к провокации: «Что это такое – “консерваторы” и “прогрессисты”? Какие это правые силы, почему вы не говорите, может быть, вам чем надо помочь? Почему вы выдумываете, что вы были “марионетками” на Дрезденском совещании? Что же вы его не признаете? За что вручен орден [журналисту Иржи] Пеликану? Почему вы не призываете [экономиста Ота] Шика к порядку? От него уже голова болит. Члены вашего правительства выступают против вас. Как вы реагируете на это?»2113