Упавший как бы на самое дно человеческих прегрешений, взявший на свою душу грех убийства не одного и не двух людей, шолоховский герой (а речь идет о Григории Мелехове) поддерживается автором в самом основном побуждении – спастись можно, только продолжив тяжбу и борьбу с жизнью. «Выжженная как палами» жизнь Григория обладает, тем не менее, своей притягательной силой через философское – именно – объяснение его трагической вины, которая искорежила жизнь и судьбу одного из лучших представителей рода человеческого.

Шолохов масштабирует своего героя до уровня античного титана, которому ничего другого не остается только, как умереть достойно – неважно, происходит это в пределах текста или вне его – но он попробовал схватиться с богами, с самой судьбой и остаться непобежденным. Это ли не философская максима очарования такого человека?

Страшно и помыслить, если бы политическая верхушка настояла и силой – не рукой писателя, конечно, но какого-нибудь партийного редактора – и написала другой финал «Тихого Дона» с приходом Григория к красным в виде какого-либо помощника Мишки Кошевого по хуторскому ревкому. Так бы мы и думали, что русская революция была не страшным испытанием всего народа на прочность прежней истории, но жалкой пародией на выродившуюся нацию и ее лучших представителей.

У писателя возникает, по сути, новая философия о достоинстве и потенциале человека. Нельзя также утверждать, что у Шолохова отсутствуют генерализации в виде логических или каких-либо иных интеллектуализированных формул для объяснения всех этих происходящих изменений. Его герои, как и сам автор, находятся в процессе постоянного оформления суждений обо всем происходящем и о самом человеке. А также о фундаментальных проблемах своей жизни и бытия в целом. Нельзя при этом было спастись никакими примерами, какие можно было получить от предшественников, – и герой, и жизнь, и ее страхи, и ее онтология были совершенно иными. На что надо было опереться новому автору, который остался один на один с бездной нового бытия и поисками ответа, как с ним (бытием) поступать и как его изъяснить?

Страх и безнадежность – это первая реакция, совершенно естественная и понятная для культурной ситуации, какая не была принята Шолоховым. Его человеческая и художественная смелость изумляют. Увидеть, взять и объяснить увиденное им бытие – в то время становления новой российской империи советского разлива это сделал исключительно и именно он. Не было другого художника, кроме него, Шолохова.