Было уже около часу ночи, когда поезд, замедляя ход, подходил к небольшой станции, близ которой был расположен городишко N, где временно приютилась моя семья, которую также унесла с собой волна беженцев с Украины, напуганных приближением театра военных действий.

Я вышел на тускло освещенную площадку вагона с чемоданчиком в руках и, открыв дверь наружу, с трепетно бьющимся сердцем всматривался вдаль. Но только непроглядная темень ночи лезла в глаза. Моросил мелкий дождик. Мелькнуло несколько белых и зеленых станционных огней. С шумом заработал тормоз Вестингауза, и поезд, шипя и пыхтя, подкатил к станции. Я торопливо выскочил на платформу. На платформе при тусклом свете двух фонарей я увидел единственную человеческую фигуру, закутанную в платок. Да, это была она, моя дорогая мама, которую я любил искренно и глубоко, так как мое юное сердце еще не знало иной любви…

Я тоже был единственный пассажир, который слез на этой станции. Мать тотчас меня заметила и со слезами радости бросилась мне в объятия… Не стану далее описывать эту трогательную сцену встречи с матерью и потом с моими милыми сестренками, которые терпеливо, несмотря на поздний час ночи, ожидали меня одни в комнате, где пока они жили с мамой. Мое появление в кругу своей родной семьи было похоже на то, как будто я явился с того света. Радости нашей не было границ. Мои сестренки осыпали меня поцелуями, жались ко мне и ласкались как котята. Мать улыбалась счастливой доброй улыбкой. Казалось, ангел мира и любви слетел к нам с неба в нашу небольшую, загроможденную вещами комнату. Только тот, кто пробыл год на фронте в непрерывных боях и лишениях и потом очутился в лоне своей семьи, только тот может понять эти неповторимые минуты блаженства…

Немалого труда стоило мне уговорить мать вернуться обратно домой в наш родной город. Я уверял ее, что наступление врага окончательно остановлено и что нашему городу не угрожает никакой опасности. К неописуемой радости моих милых сестренок начались сборы в обратный путь. Да и сама мать моя была, кажется, этому очень рада. Через несколько дней поезд уже мчал нас на юг, и утром на вторые сутки после отъезда из N-ска мы прибыли в Житомир. Здесь все было мне так хорошо знакомо: и вокзал из крупного серого камня с большими окнами, закругленными наверху, и мощеные улицы, по которым мы проезжали. А вот выглянул из сада и наш белый домик с красной крышей. При виде этого родного гнездышка сердце мое радостно забилось, но в то же время безотчетная грусть, как легкое облачко, скользнула где-то глубоко в душе. Воспоминания прошлого нахлынули на меня. Вспомнилось мне, как я уезжал на войну, как раненого меня привезли сюда с фронта, потом опять я уехал на фронт, и думалось, что никогда уже более мне не вернуться сюда.