Однако дефиле — это спектакль без повторного представления, он давался только один раз, перед профессионалами, которые задавали каждый сезон один и тот же вопрос: «Какая длина, какой цвет?»

Эта профессия, где единственное утешение — ностальгия — делало жизнь профессионала еще более грустной. «Делать моду в определенное время — это меня не радует. Все платья умирают через год, и в то же время они все должны быть сделаны… Я чувствую разрыв между жизнью и смертью, между прошлым и будущим».

Но кутюрье Сен-Лоран, как и Диор, вложил всю свою жизнь в одежду, «предприниматель озарений, выбранный мастером-волшебником». Он увидел «радость женщин», будет и дальше волновать их. Фуксия и красный свет вспыхивали в ночи. Бархат струился. Пластинки звенели. Будто он обрызгал моду эликсиром любви и фантазии. Сьюзен Трейн говорила: «Мы ходили в брюках и вдруг оказались в длинных юбках с сапожками. Он держал руку на пульсе времени. Казалось, он знал, чего мы хотим, прежде, чем мы сами это понимали. Он все расставлял по местам». Мужчина, по крайней мере, свободен, он мог изведать все страсти и скитаться по всем странам, преодолевать препятствия, вкушать самые недоступные радости. Женщина же была вечно связана. Косная и в то же время податливая, она вынуждена была бороться и со слабостью тела, и с зависимостью, налагаемой на нее законом.

Годы коллекции «Опиум»

Годы коллекции «Опиум»

В сентябре 1976 года открывался сто двенадцатый бутик Rive Gauche на Елисейских Полях. Ив Сен-Лоран находился на вершине славы, но директора бутиков знали и обратную сторону: «Мы следим за ним в начале каждого сезона, перед выходом коллекции, потому что он задает тон. Мы подражаем ему настолько, что становится неловко». Кроме того, этот триумф напоминал канат, на котором канатоходец обрел равновесие над пустотой. Взгляд толпы снизу придавал ему крылья, но при малейшей ошибке и невнимательности этот же взгляд будет сопровождать его падение.

«Я не могу больше терпеть». Статья вышла в декабре 1976 года в журнале Point за подписью Барбары Шварм. «Есть загадка Сен-Лорана. Весь мир моды передает шепотом странные слухи уже несколько недель и даже месяцев на его счет. В год его сорокалетия, когда он празднует не только свой день рождения, но и десятый год существования его бутиков prêt-à-porter Rive Gauche, эта личность интригует и очаровывает больше, чем когда-либо. Но его не видно и не слышно».

Сначала появилось откровенное признание. «Я болен, очень болен. Я был болен еще до июльского показа коллекции Высокой моды, но никто этого не заметил. Тем не менее мне делали инъекции: у меня была депрессия». Это правда, его внешность изменилась. Зрачки стали темнее, руки дрожали, лицо пополнело. Он больше не курил, как обычно. Сигарета в углу губ была готова выпасть. Казалось, что она сама по себе тлеет… Еще один характерный момент — это его неподвижная рука, над чем-то застывшая, в то время как его состояние постоянно менялось: хмурое, подозрительное, раздражительное. Алкоголь. Кокаин. Депрессия. Капельница. Коллекция. Начался адский период.