В то время когда два миллиона французов покупали двойной альбом «Лихорадки субботнего вечера»[724], он постепенно отдалился от «Паласа», где рождались и умирали разные стили моды — фассбиндеровские морячки Монтана или роковые сирены Алайи[725]. Express насчитал 3500 дискотек в то время во Франции. «Палас» отмечал 12 000 посетителей каждые выходные…

Двадцать лет прошло с момента появления в Париже маленького принца моды. Наступил возраст мужчины. «Надо черпать в своих корнях, в своих коллекциях, которые стали моим стилем и которые я постоянно углубляю и перерабатываю». Теперь он говорил это как официально признанный кутюрье, каким был в свое время Диор. «Перед пугающим видением этой карикатурной женщины, перед этой карнавальной куклой, перед этой кучей старой одежды прошлого десятилетия, перед этой смесью уродства и насмешек в последних коллекциях prêt-à-porter я чувствую себя абсолютным чужаком. Я не рисую платья для женщин-вамп или девушек легкого поведения. Я хочу соблазнительную моду, а не вызывающую».

Но он все же Сен-Лоран, все его противоречия становились в его руках красотой. Были испанские женщины с веерами из перьев, золотые тореро и сандалиях на шнуровке, балерины в пачках, норковая шапка красной императрицы. Муния, как маленькая маркиза, подметала первый ряд своим черным плащом. Парикмахер Александр вспоминал: «Нужно было, чтобы Муния родилась. Он вылепил из нее черную жемчужину. Это был танец — павана[726], скольжение ног. Она медленно изгибала тело, как актриса немого кино. Он приходил — она пробуждалась от сна, поднималась, чтобы поприветствовать его. Господин Сен-Лоран очень чувствителен к женскому телу. Красивое тело звало его. Он всегда искал в женщине что-то особенное — волосы, божественные изгибы. Его поэзия просходит от этого».

Было еще это платье — номер 112, которое дефилировало между «Севильским цирюльником» и «Проектом Аллана Парсона» в бесконечном блюзе. Два браслета со стразами. Прическа «волна». Кружево на спине, словно скрипка из кожи, мелькнувшая за вуалью. Такой таинственной атмосферой он объявлял начало 1970-х. Девять лет спустя оно вернулось как воспоминание о любви, и начиналась новая история. «Надо всегда преодолевать себя в этой бесчеловечной, изнурительной профессии. Я последний великий кутюрье. Высокая мода закончится вместе со мной».

Творчество в красном цвете

Творчество в красном цвете

В 1979 году журнал Vogue праздновал «большое возвращение» Высокой моды, прописав ее основное назначение: одевать небольшое количество очень элегантных женщин, чьи желания и потребности были известны. Лулу де ла Фалез под руку с Сесилом Битоном подавала пример и позировала в ансамбле Ива Сен-Лорана: жакет из черно-белого холста от Моро, черная юбка из габардина от Гандини, футболка из черного шелкового джерси от Расин и шляпка. Vogue подытожил: «Годы сумасшествия закончились, назад к спокойствию, к чистому разуму, к полезной красоте, к понятной поэзии, к сверхутонченности простоты».