«Я не выношу беспорядка. Одежда должна быть совершенной». Ив использовал в моде всю ту силу, в которой жизнь ему отказывала. Твердость он сделал догмой, чтобы не потеряться и не запутаться. Знак стиля. Арматура. Нерушимая линия, как, например, атласная лента, какую использовали работницы авеню Марсо, чтобы подчеркнуть талию, или железные прутья, предназначенные для «поддержки» бюста. «В противном случае, — как они говорили, — бюст будет мягким, и драпировка развалится». Сен-Лоран говорил: «Никто не может копировать мои костюмы. Именно здесь техника была применена по максимуму. Это совершенная работа».
Это была его реакция на панк-моду. Для того, кто ласкал ткань, как живое существо, эти лохмотья с висевшими нитками, с дырками в подкладке, похожие на клочья плоти, — все это было просто чудовищно. Начало 1980-х совпало с возвращением к искусной работе, к матовым тканям с защипом. Ткань больше не летала, а держалась в объеме: рулон персидского атласа, бледно-розовый атласный пуф.
Ив Сен-Лоран нашел взаимопонимание с мастерами прямого стежка, кто авторитарно «дрессировал» оборки, твердо направлял складки. Мадам Катрин требовала хлопковый тюль для своих корсетов. «Иначе женщины будут раздражены», — говорила она тихим голосом работнику склада. Она говорила мало, но твердо, ее тело — это комок мышц, светлые волосы заплетены в тяжелую косу, лицо женщины-викинга с приподнятыми скулами.
Здесь говорили не «костюм Шао Шлюмберже или Мари-Элен де Ротшильд», но «костюм мадам Катрин». Каждая работница верно следовала своей модели. На двери каждой мастерской висела латунная табличка с выгравированным именем первого портного или первой швеи, как в театре. Было такое ощущение, что вы находитесь за кулисами