Для скорейшего прибытия к Лезгинской линии выбран был ближайший путь от Хозрека на перевал Носдаг. Здесь отряд захватила ужасная метель (31 августа). Благодаря тому, что дорога была недавно исправлена, войска благополучно совершили этот переход, один из тех знакомых старым кавказцам переходов, образчики коих я уже имел случай представить в начале этих моих записок. Достигнув Ихрякского ущелья, у одного из притоков Самура отряд присоединил к себе еще два батальона Ширванского полка с четырьмя горными орудиями и несколько сотен милиционеров Самурского округа. Князь Аргутинский считал нужным явиться с сильным самостоятельным отрядом, чтобы можно было действовать решительно и немедля атаковать неприятеля, зайдя ему непременно в тыл. С этой целью пришлось двигаться по неизвестным дорогам, полагаясь на показания жителей. По их словам, следовало перевалиться через высокую гору Дюльти-Даг, с которой спуск вел в ущелье Самура, к разоренному аулу Кусур (один из аулов горных магалов, моих подчиненных в 1849 году, и после разоренных дотла в 1852 году – об этом я уже тоже говорил подробнее в первой части). Уверяли, что дорога хорошая, не представляющая особых затруднений, но это по понятиям горцев так, а в действительности, хотя расстояние было всего 32 версты, войска при самых ужасных усилиях едва прошли это расстояние в трое суток! Кавалерия вся посылалась вперед, чтобы лошадьми протаптывать в снежных сугробах тропинку; за ней шли саперы, с рабочими командами, кое-как устраивая проход в самых опасных, трудных местах. При всем том половина отряда была застигнута страшной метелью на самой высшей точке перевала, и всю ночь шаг за шагом должна была подвигаться, достигнув Кусура только к семи часам утра. Снег валил целые сутки (3 сентября); войска были утомлены до крайности, пришлось делать дневку первую после восьми дней безостановочного трудного похода. Теперь предстоял перевал еще через Главный Кавказский хребет. Сведения о дороге были разноречивы: жители опять уверяли, что до джарских летних пастбищ, где будто бы расположился Шамиль, было не более 20–25 верст порядочной дороги.
Для удобства движения командующий войсками разделил отряд на две части и двинулся с четырьмя батальонами ширванцев, стрелковой ротой, саперами, драгунами (5-й и 6-й эскадроны Нижегородского полка), донцами и частью милиции при шести орудиях вверх по Самуру к Гудурдагу, а трем батальонам Самурского полка со всем вьючным обозом приказал оставаться на месте до приказания.
При начале подъема были схвачены два горца, показавшие, что они бежали из скопища, потому что за недостатком продовольствия терпели голод, и что сам Шамиль, будто бы узнав уже о движении войск из Дагестана, оставил свою позицию и потянулся к Белокани, откуда удобнее отступать в горы. На эти сведения, само собой, нельзя было положиться; решено было двигаться вперед. Дорога оказалась ужасная: вместо 20–25 верст вышло по измерению топографа 37: постоянно приходилось снимать вьюки, артиллерию проносить на руках и опять навьючивать. Авангард колонны стянулся только после