Достигнув урочища Динди, колонна остановилась на отдых, и предположено было послать приказание арьергарду следовать туда же. Но здесь получено было уведомление от князя Орбельяни из Закатал, что Шамиль, узнав о приближении дагестанского отряда, угрожающего его тылу, действительно переменил позицию и перешел на Месельдигерские высоты, через которые пролегает удобная горная дорога в верховья Аварского Койсу, к аулам ближайшего враждебного нам джурмутского общества.

На одной из этих высот для обеспечения дороги было недавно возведено и еще не окончательно вооружено укрепление Месельдигерское, в котором гарнизон состоял из двух рот Мингрельского егерского полка. Шамиль окружил это укрепление, несколько раз бросал свои толпы на штурм, но горсть наших храбрецов еще продолжала держаться. Князь Орбельяни собрал все, что только мог стянуть, и с пятью батальонами двинулся на выручку укрепления, но в виду многочисленного неприятеля, занявшего неприступные лесистые высоты, атаковать не решился и просил князя Аргутинского спешить, сколько возможно, для спасения гарнизона, которому угрожает крайняя опасность…

Ввиду такого известия уже нельзя было ожидать присоединения своего арьергарда, и князь М. З. Аргутинский 6 сентября двинулся со своей колонной через Закаталы к осажденному укреплению. Узнав об этом, Шамиль в 8 часов вечера того же числа еще раз повел штурм на Месельдигерский форт, но был отбит с уроном. Тогда, опасаясь встречи с соединенными войсками двух отрядов, он ночью на 7-е число отступил в Джурмут, а затем в горы.

Благодаря геройству двух мингрельских рот, державшихся тринадцать дней против десяти тысяч горцев, и изумительному движению дагестанского отряда предприятие Шамиля не удалось, грозные последствия были предотвращены. Но нет никакого сомнения, что падение укрепления послужило бы сигналом общего восстания, и тогда движение князя Аргутинского тоже могло бы быть задержано направленными против него в самые трудные места несколькими тысячами человек; наконец, распространились бы волнения даже за Самур, Аргутинскому пришлось бы заботиться о его подавлении уже у себя, в Дагестане, и он оказался бы вне возможности спешить на помощь Лезгинской линии.

Нужно, однако, сказать, что Шамиль оказался плохим, вялым, нерешительным предводителем воинственной толпы. В течение двадцати дней, невзирая на то что при первой встрече с отрядом князя Орбельяни он не только не потерпел поражения, но остался в своей позиции, Шамиль ничего не сделал, ограничился посылкой небольшой партии за Алазань на почтовую дорогу, где и были сожжены алмалинская и муганлинская почтовые станции да ограблены несколько проезжавших.