Из Хасав-Юрта тем же путем по Тереку вернулся я 18 сентября в Грозную. В мое отсутствие с бароном Вревским приключилась беда: он заболел сильной горячкой, в беспамятстве ночью выскочил во двор и чуть не бросился в колодец, у которого был удержан людьми и опять уложен в постель, а затем отвезен во Владикавказ. На время его болезни для заведывания флангом был командирован из Ставрополя начальник штаба генерал Капгер. К нему-то я на другой день и явился, объяснил дело, по которому был командирован, и представил подробное донесение с изложением моих предположений насчет порядка, какой должен быть введен для избежания на будущее время ропота чеченцев и неправильностей в удовлетворении их казенными пособиями.

Кратковременное заведывание генерала Капгера не ознаменовалось ничем особенным. Мы очень весело проводили у него время, делами занимались безо всякой ретивости, ибо и сам Александр Христианович вообще не любил особенно углубляться в дела, и других не заставлял; теперь же тем более можно было не усердствовать, что считал себя калифом на час. Любимейшее развлечение был преферанс, в котором он был мастером.

Около половины октября выздоровевший барон Вревский уже возвратился в Грозную и тотчас же сам занялся со своим всегдашним усердием делами и меня запряг еще пуще прежнего, а поездки мои во Владикавказ и обратно до того участились, что я уподобился какому-нибудь кондуктору, совершающему чуть не изо дня в день свои определенные рейсы. Что тут доставалось моим бокам от толчков и глазам от пыли – вспомнить страшно! Было очевидно, что барон желал превратить свое временное начальствование левым флангом в постоянное и притом с присоединением Владикавказского округа, что вполне соответствовало бы его честолюбивым мечтам. Но пока длилась война главнокомандующий был под Карсом, озабоченный неудачным кровавым штурмом и устройством тесной блокады, о хлопотах по исполнению своих желаний барону Вревскому не приходилось и думать: все откладывалось до более удобного времени.

В числе постоянных поручений, бывших поводом моих разъездов по Сунженской линии между Грозной и Владикавказом, как-то особенно сохранилось в моей памяти одно, ничего особенно важного в себе не заключавшее, но имевшее печальные последствия для командира 1-го Сунженского казачьего полка подполковника Балугьянского. Однажды из Грозной был отправлен во Владикавказ пакет с надписью «Весьма экстренно; отправлять от поста до поста без малейшего задержания». Таким образом, бумага должна была получиться на месте назначения самое большое в сутки (100 верст), и столько же времени требовалось для ответа. Однако прошло трое, четверо суток – ответа нет, а между тем это было, кажется, экстренное распоряжение о каком-то передвижении части войск по поводу предстоявшего набега чеченцев, о чем были получены в Грозной через лазутчиков положительные известия. Послали особо расторопного казака нарочным во Владикавказ, с тем чтобы на другой день был доставлен ответ, почему не получено донесение на первое экстренное предписание? Каково же было изумление барона Вревского, когда нарочный вернулся из Владикавказа и привез известие, что там никакого экстренного пакета не получали и впервые слышат о таком-то распоряжении! Гнев его еще более усилился, когда дали знать, что действительно чеченцы сделали набег где-то на Сунженской линии, угнали скот, захватили пленных и ушли совершенно благополучно.