Подводя итоги своих рассуждений, Браун отмечает: «В действительности, недуг того или иного рода нередко обнаруживается на пике научного творчества учёных, в том числе и в случае с такими светилами, как Достоевский, Пруст, Ван Гог и Берлиоз».

* * *

Графиня Вахтмейстер воссоединилась с Еленой Петровной в конце лета, когда пришло время возвращаться в Вюрцбург. Но было решено остаться в Остенде, поскольку здесь они были ближе к лондонским теософам. Некоторые из них приезжали проведать Е. П. Блаватскую, в частности, Анна Кингсфорд и её друг Эдвард Мейтленд. Графиня пишет:

…Они провели у нас две недели. В течение дня миссис Кингсфорд и Е. П. Блаватская были обыкновенно заняты каждая своей работой, но вечером они вели восхитительные беседы, и я с интересом слушала, как они обсуждают идеи «Тайной Доктрины» с точки зрения восточного и западного оккультизма. Мощные умы этих двух талантливых женщин сплетались в оживлённых дискуссиях, в которых они первоначально отстаивали противоположные взгляды. Постепенно нити их разговора всё более сближались, пока, наконец, они не приходили к единому мнению. Вслед за этим возникали новые темы для разговоров, с которыми они столь же мастерски расправлялись[798].

В этот период была опубликована книга Синнетта «Случаи из жизни мадам Блаватской». В рецензии на неё один писатель отмечает:

Благодаря рассудительности и пронзительной искренности этой книги читатели увидели в Е. П. Блаватской невероятную личность, при этом безмерно человечную и чуткую, всей душой, разумом и сердцем преданную своей священной цели. Эти страницы рисуют образ милосердной воительницы с добрым сердцем, которую не сломили горы ненависти и клеветы. Её жизнь была наполнена удивительными феноменами и таинственными загадками. Книга произвела глубокое впечатление повсюду, придавая положительный оттенок любопытству, возбуждённому отчётом ОПИ, и способствовала тому, что ряды Теософского общества пополнились новыми членами[799].

Работа над «Тайной Доктриной» протекала быстрыми темпами, но Е. П. Блаватская была недовольна чернилами, которые продавались в Остенде. Поэтому она начала производить чернила по собственному рецепту – как когда-то делала в России[800]. По мере распространения слухов о достоинствах новых чернил возникла необходимость в увеличении объёмов производства, и вскоре это занятие превратилось для Блаватской в маленький бизнес. Профессор Д. Д. Бак, член Американского ТО, рассказывает одну историю, о которой он узнал в 1894 г. от графини, когда та читала лекции в Соединённых Штатах[801]. По его сведениям, однажды к Елене Петровне пришла обнищавшая женщина и попросила у неё помощи. Он сообщает: «Глубоко тронутая рассказом несчастной, Е. П. Блаватская запустила руку в глубокий карман просторного платья, в котором любила работать, но он был пуст; она заглянула в ящик своего письменного стола, но и там денег не было. Тогда она вспомнила о чернильной фабрике и окликнула графиню: „Послушай, Констанция! Отдай ей наше чернильное производство; это облегчит её жизнь“. Так и было сделано»[802].