Перемены маленькие и большие идут, подчас оставаясь не то что незамеченными: нет ничего удивительного в том, что смысл и значение некоторых событий трудно осознаются в момент их совершения самими участниками.

Первые годы своего существования и ГАХН, и сотрудники Теасекции традиционно вспоминали ярких деятелей театра (В. Ф. Комиссаржевскую, Евг. Вахтангова), отмечали дни годовщин смерти театрального критика и первого заведующего Теасекцией Н. Е. Эфроса либо актера и драматурга А. И. Южина), праздновали столетний юбилей одного из старейших театров страны – «Дома Островского» и пр. В 1927 году они впервые участвуют в мероприятиях, связанных с годовщиной события общественно-политического, никак не художественного и совсем не театрального: десятилетия Октябрьской революции. 15 ноября 1927 года Теасекция проводит собеседование о постановках московских театров, посвященное этой теме. И по всей видимости, инициатива принадлежит уже не Театральной секции и даже не ГАХН в целом. Хотя по-прежнему театроведы верны самим себе и размышляют не столько о революции, сколько о самых ярких театральных событиях десятилетия.

С докладами выступают Филиппов, Сахновский, Волков, Марков и др.[812] Материалы заседания публикуются в журнале «Искусство» в разделе «Дискуссии»[813]. Сотрудники Теасекции стремятся заявить важные вещи. В частности, Сахновский замечает: «С агиткой покончено. <…> В планировке конструкции, в выработке <…> внутренней линии наступила минута необычайной напряженности и сознания ответственности перед новой аудиторией». Волков заявляет, что в театральной критике установилась «система панихид и молебнов». Выступающий имеет в виду, что произошло деление на чистых и нечистых, режиссеров, непременно воспеваемых, – и режиссеров, подвергающихся остракизму. Марков объясняет: «Если зритель волнуется и аплодирует на отдельных малохудожественных спектаклях, то это не заслуга театра, а заслуга зрителя, вкладывающего свой внутренний опыт в театральные схемы». Итог: «Учет мнений нового зрителя, хорошо разбирающегося в спектакле (пример – обсуждение „Бронепоезда 14–69“, устроенное „Комсомольской правдой“), может быть хорошим уроком и для критиков»[814].

29 ноября к коренному вопросу, размышления над которым, по-видимому, не оставляют его, возвращается Якобсон. Его доклад называется просто: «Что такое театр». Но есть и иное название того же доклада: «Проблема спецификума <театра>»[815], лишний раз подчеркивающее связь размышлений театроведов о феномене театрального искусства с поисками формалистов. Доклад прочитан молодым исследователем на совместном заседании п/секции Теории Театральной секции и Комиссии по изучению общей теории искусства и эстетики Философского отделения.