Но уже к концу 1920‐х термин, восходящий к идейному репертуару либералов конца XIX – начала XX века, обозначающий в их лексиконе «образованное общество», «либеральную, прогрессивную и независимую часть общества»[824], обретает принципиально иное значение, в котором и употребляет его Сахновский: новые слои людей, набирающие силу и влияние, задающие идеологически верный тон.

Год, начатый марковским встревоженным размышлением о социальном заказе, заканчивается попыткой осознать юридические основы театра как общественного института – и обсуждением книги Станиславского, означившей конец эпохи.

Глава 9 «Идеалисты, терпящие крушение в жизни». 1928

Глава 9

«Идеалисты, терпящие крушение в жизни». 1928

Терминологическая дискуссия закончена еще в 1927 году. К 1928 году прекращена философская. Последний доклад об изучении нового зрителя прочтен в начале года.

Вглядываясь в опись документов Академии, видишь, как в эти месяцы съеживается работа Теасекции. Количество материала, отложившегося в ее фонде, делится по годам на неравные части: максимальный урожай дают 1925, 1926 и 1927 годы. В каждом из них не менее 10 единиц хранения, содержащих тезисы докладов и стенограммы их обсуждений, причем некоторые объемом в 150, и 200, и более страниц. Это и было самым продуктивным временем работы. В 1928 году единиц хранения всего пять – и их нетрудно перечислить. Это деловая переписка с театрами (о возможности работать в их архивах), протоколы заседаний ритмистов, доклад активного критика-марксиста В. А. Павлова о МХАТе и его обсуждение, документы в связи с подготовкой совещания по драматургии и критике, протоколы Комиссии по строительству театральных зданий… Наука понемногу исчезает из планов Теасекции, сменяясь административными, техническими, агитационными заданиями.

Заседания продолжаются, темы обсуждаются, пишутся планы и готовятся книги. Но общий целостный проект будущей науки будто расплывается, утрачивая четкость очертаний: направления исследований ощутимо меняются. В воздухе пахнет первыми заморозками.

Тому есть причины: в СССР нарастают серьезные экономические, а вслед за ними и политические проблемы. Случившийся зимой 1927/28 года кризис хлебозаготовок подстегивает развитие событий: страна осталась без валюты, так как крестьяне прячут хлеб (слухи о грядущей войне, немало удивив Европу, реально испугали российскую деревню), в городах выросли хлебные очереди. Исподволь готовится коллективизация. Далеко не вся оппозиция уничтожена, в городах организовываются подпольные антисталинские кружки, сочиняются «платформы».