Оратор продолжает упреки и претензии руководству Академии: ему уже месяц не дают прочесть доклад («Роль экономических и физиологических факторов в искусствоведении»), стенная газета висит одна и та же, в чем среди прочих повинен академик Сакулин[937] и пр. Когана же обвиняет в том, что, хотя тот и объявил «марксистские четверги», на первом из которых выступил Пельше, этим все и кончилось.

Внимательный Щелкунов обращает внимание собравшихся и на то, как именно председатель секции обращается к сотрудникам, открывая заседание: не «товарищи» или «граждане», а – «господа». (В эту минуту многие присутствующие покидают зал.) В самом деле, при чтении обращают на себя внимание обороты речи Филиппова, резко контрастирующие с энергичными советизмами некоторых выступавших: «Если собравшимся угодно…», то «благоволите поднять руку».

Председательствующий Морозов приносит извинения собравшимся за грубый выпад Щелкунова в адрес Сакулина.

Коган в ответном слове сообщает, что «Щелкунов для нас не марксист, а главное – не авторитетный ученый»[938].

Зал реагирует аплодисментами. Щелкунов с места кричит: «А вы меня знаете? Понятия не имеете!» Зал отвечает: «Все знают!»

Докладчику начинают задавать вопросы – Курелла[939], Новицкий[940]. Новицкий интересуется, каково в Академии соотношение сторонников «реалистической философской школы» (то есть марксизма) и приверженцев школ иных (подразумевается – идеалистических).

Мимоходом выясняется, что полторы недели назад была принята некая важная резолюция по ГАХН, о которой президент Академии слышит впервые (в то время как Кондратьев о ней осведомлен).

Зная, какие именно упреки будут высказаны, Коган вновь говорит, что хотя он «не партийный человек», но готов принять марксистский метод. Напоминает, что неоднократно просил пригласить марксистов для идеологического руководства и помощи, которую они в должной мере так и не оказали, вновь упоминает чрезмерную занятость Фриче и пр.

Напоминает о роли и значении Академии: она представляет собой «голос гражданского строительства». Еще раз вспоминает историю с публикацией статьи Степуна: нас обвиняют – «вот кого печатает Академия – высланных людей»[941]. Но дело в том, что статья была сверстана задолго до его высылки и потом невозможно было остановить журнал.

На собрании обнаруживается еще один симптом меняющихся времен – нарастающие амбиции молодых марксистских сил. Возмутительно, что аспиранты не имеют голоса в Ученом совете Академии. «Молодняк» лишен прав – «больше прав молодым!» – требуют студенты-марксисты[942].