По иронии судьбы автору этих точных и трезвых строк, Михаилу Владимировичу Морозову, спустя всего полтора года придется принять обезглавленную Теасекцию и драться за нее, эту самую либеральную демократическую интеллигенцию, в последние недели ее существования в Академии, которой вскоре тоже не станет.
Осень 1928 года стала временем вынужденного подведения итогов.
Созданы заделы принципиальных направлений исследований, научное поле засеяно, и уже видны первые всходы. Но книги и статьи еще не вышли в свет, мысли додумываются, рукописи не завершены. Времени собрать урожай уже не будет.
Действующие лица, погруженные в ученые занятия, поглощены каждодневными трудами и задачами. Отмахиваясь от нападок чиновников и прессы, кажется, не питая теперь особых надежд на благополучный исход дела, продолжают работу, пытаясь не замечать происходящего вокруг.
Профессор Шпет, руководитель Философского отделения, тесно сотрудничающего с Теасекцией, «в конце 20‐х годов <…> все большее внимание обращает на совместную работу не только физико-психологического и философского отделений, но и других секций, прежде всего – театральной. <…> Театр, как писал Шпет, является самым синтетическим из искусств, а потому может быть адекватной иллюстрацией к синтетическому подходу к культуре. Театральная эстетика, мастерство актера становятся одними из самых значимых аспектов общих методологических положений Шпета о внутренней форме художественного произведения и формировании культурного сознания индивида. <…>
Интерес к театру, по видимому, связан и с тем, что со времен Аристотеля жанр трагедии считался выразителем именно социального бытия[905], синтезируя в едином переживании слово, пластику и социальную роль персонажа»[906].
Но дело именно в том, что менялось социальное бытие жителей советской страны. И задача «формирования культурного самосознания» человека вступала в непримиримое противоречие с актуальными устремлениями государства. Близились дни всеобщего переустройства.
Глава 10 Кому мешали ученые, или как разгоняли ГАХН. 1929–1930
Глава 10
Кому мешали ученые, или как разгоняли ГАХН. 1929–1930
1929 год
В январе Теасекция слушает доклады А. Я. Таирова «Художник в системе Камерного театра» и А. М. Эфроса – «Художники Камерного театра»[907] – в первые месяцы 1929 года ученые пытаются продолжать свои отвлеченные и не имеющие прямых связей с планами пятилетки занятия. Но вскоре доклады прекратятся. Прежняя систематическая научная работа сломана, не проходят обсуждения, охватывает ощущение некоего психологического паралича сотрудников, выбитых из колеи. В основном год будет занят попытками отстоять Академию в целом и свою работу в частности на различных административных совещаниях, собраниях и пр. Они идут с конца марта.