Конечно, это был и мир книг. Вот те страсти, которые меня рано стали терзать, – это красота окружающего мира, женская красота и книги. Первые две с возрастом как-то вошли в свои рамки, а книги… Научившись читать в четыре года, я так и не остановился. Что прочел первым? Какое-то детское стихотворение «Угомон», хорошо помню сиреневые и желтоватые тона картинок в этой книжке. Потом – Чуковского и сказки Пушкина, потом – в пять лет – «Героя нашего времени» и «Демона», потом все подряд… Иногда до сих пор у меня одни и те же сны: я попадаю в библиотеку или в книжный магазин, где я могу выбирать все, что угодно, – свобода и объедение!.. Я, конечно, был записан во все детские библиотеки, ходил туда опять же с бабушкой, потому что это были вечные проблемы: библиотекари полагали, что ребенку пяти-шести лет нельзя читать того или этого, «взрослого». И бабушка ставила их на место.

В советское время книги были дефицитом, который надо было где-то доставать, поэтому детских книг дома было не много. Я помню, как врачебные книги моей матери (Большая медицинская энциклопедия, пособия по офтальмологии) я раскладывал и мечтал, что это – «Незнайка», это – «Чиполлино», это – «Буратино». Они были куклами настоящих книг… А каким счастьем были диафильмы! Зеленоватый проектор, похожий на танк, запах нагретого металла и целлулоида, скрип колесика, волшебная простыня на стене, пыль, танцующая в луче… Желаннее диафильмов были разве что мультфильмы – черно-белый телевизор редко, но выдавал их ребенку, опять же не без технической помощи бабушки Фаи: как сейчас к телевизору прилагается пульт, так к старому «Рекорду» у нас прилагались плоскогубцы – переключать каналы, потому что ручка отвалилась, и тонкая палочка – чтоб проникать сквозь решетку и пошевеливать вечно отходящую лампу…

Из всего этого я построил вокруг себя стену и рано научился жить сам по себе, внутри себя… А внешне – благодаря не в последнюю очередь участию моей бабушки – я был огражден от многих вещей.

ГОРАЛИК. То есть не было садика, например?

КРУГЛОВ. По-моему, один месяц я ходил в садик. Это было уже позже, когда мы переехали в Богучаны, перед самой школой. Мне было лет шесть… Из детского садика я помню только вкус гречневой каши с молоком, помню, как я там сидел в углу с игрушками, стесняясь познакомиться с другими детьми. Потом это все как-то утряслось, и даже было интересно. Например, однажды, придя забирать меня из этого самого садика (такое большое старое деревенское здание, большой барак, окруженный штакетником), отец увидел, что воспитательницы молоденькие что-то там себе болтают, курят в стороне, сидит Сережа с книжкой в руках, вокруг дети, и он им читает вслух. Они меня посадили читать книжку, а сами пошли на перекур. Что мы еще делали в садике? Как-то играли… А, еще мы ходили, например, на помойку сливать остатки вина из бутылок.