ГОРАЛИК. Из разных бутылок в одну?

КРУГЛОВ. Да-да. И хорошо помню острое чувство одиночества, причем одиночество, которое одновременно было горьким и одновременно как-то нравилось, потому что я понимал, что оно останется навсегда. Особенно остро это было, когда я пошел в школу. Это был последний день перед первым сентября. Мы тогда жили в поселке, который назывался Манзя. По-тунгусски означает – «яма»…

Родители мои были на вечеринке, в каких-то гостях. Меня привели в эти гости, в прихожей была целая куча пальто. На следующий день мне надо было идти в первый класс, и я весь вечер тщетно пытался утащить их домой, весь вечер рыдал и обливал слезами и соплями кучу пальто в прихожей, от острого чувства покинутости… Потом я как-то научился с этим жить – сам по себе. В 16 лет уехал из дому – и…

ГОРАЛИК. Давайте немножко назад вернемся. Вам вообще хотелось идти в школу? Чего вы от нее ждали?

КРУГЛОВ. Конечно, хотелось!.. Новые учебники, деревянный пахучий пенал, черный тугой глянцевый ранец, парты в классе – с крышками и вырезанными в столешнице углублениями под перо и чернильницу… О начальной школе у меня самые теплые воспоминания. «То березка, то рябина, куст ракиты над рекой…» Яркое синее сентябрьское небо сквозь золото берез за окном, новые друзья… Первая моя оценка была – тогда ставили оценки в первом классе – тройка, чем я очень гордился.

ГОРАЛИК. По какому предмету?

КРУГЛОВ. Не помню, то ли по письму, то ли еще по чему-то. Я был очень разочарован тем, как хмуро мать это восприняла: «Что это такое, почему тройка?» А что, тройка хорошая оценка, не двойка же.

Помню на чтении, когда все сели, раскрыли буквари и стали послушно читать по слогам, я тоже стал читать по слогам. Моя первая учительница Нина Тихоновна, зная меня, сказала: «Сережа, читай нормально». И я стал читать нормально, потому что читал я к тому времени уже хорошо. Читал и дома много, часто – по три-пять книг одновременно, они валялись вокруг меня раскрытые на полу… Вообще читал всегда бессистемно совершенно, от детских книг до взрослой классики и всяких советских романов, типа «Кавалер золотой звезды» и «Десница великого мастера»… Элиас Канетти правильно заметил: «Без беспорядочного чтения нет поэта». Так и должно быть, наверное. Я до сих помню: мама где-то достала «Декамерон» Боккаччо, она принесла, но не стала читать, ушла на работу. Я с радостью начал читать и уже полкниги заглотил. И когда она пришла с работы, я стал делиться впечатлениями и был очень обижен, когда она у меня книгу отобрала и запретила читать, я лежал под кроватью и ревел от злости.