Через час в шестнадцать ноль-ноль началось первое заседание конференции. Председательствовал на нем Рузвельт. Каждый из участников сказал несколько приветственных слов.

Сталин говорил:

– Приветствуя конференцию представителей трех правительств, я хотел бы сделать несколько замечаний. Я думаю, что история нас балует. Она дала нам в руки очень большие силы и очень большие возможности. Я надеюсь, что мы примем все меры к тому, чтобы на этом совещании в должной мере, в рамках сотрудничества, использовать ту силу и власть, которые нам вручили наши народы. А теперь давайте приступим к работе.

Первым и основным вопросом в работе конференции было, конечно, открытие второго фронта. От этого зависели сроки окончания войны в Европе, и на первом же заседании советская делегация со всей определенностью высказалась:

– Мы, русские, – говорил Сталин, – считаем, что наилучший результат дал бы удар по врагу в Северной или и Северо-Западной Франции. Даже операции в Южной Франции были бы лучше, чем операции в Италии…

Дискуссия продолжалась без очевидного успеха. Рузвельт, понимая, что атмосфера накаляется, несколько раз пытался смягчить ее:

– Нам всем известно, – говорил он, – что разногласия между нами и англичанами небольшие. Я возражаю против отсрочки операции «Оверлорд», в то время как господин Черчилль больше подчеркивает важность операций в Средиземном море. Военная комиссия могла бы разобраться в этих вопросах.

– Мы можем решить эти вопросы сами, – возражал Сталин, – ибо мы имеем больше прав, чем военная комиссия.

Тут Сталин решил действовать напрямую:

– Если можно задать неосторожный вопрос, то я хотел бы узнать у англичан, верят ли они в операцию «Оверлорд» или они просто говорят о ней для того, чтобы успокоить русских?

Черчилль отвечал:

– Если будут налицо условия, которые были указаны на Московской конференции, то я твердо убежден в том, что мы будем обязаны перебросить все наши возможные силы против немцев, когда начнется осуществление операции «Оверлорд».

Такой ответ означал, что при определенных условиях британское правительство может посчитать себя вправе отказаться от «Оверлорда».

Переговоры зашли в тупик. Так истолковал ответ и Сталин. Он резко поднялся из-за стола и сказал, обращаясь к Молотову и Ворошилову:

– Идемте, нам здесь делать нечего. У нас много дел на фронте…

Но вмешался Рузвельт:

– Мы очень голодны сейчас. Поэтому я предложил бы прервать наше заседание, чтобы присутствовать на том обеде, которым нас сегодня угощает маршал Сталин…

Надо сказать, что на конференции вопросы высокой политики обсуждались не только за столом заседания, но и в неофициальной обстановке. Так было и на обеде в советском посольстве. Застольная беседа началась с выяснения вкусов. Рузвельт, которому очень нравилось советское шампанское, рассказывал о развитии виноделия на Тихоокеанском побережье США и высказал мысль о целесообразности выращивания кавказских сортов вин в Калифорнии. Сталин одобрил эту идею, стал приводить цифры производства по каждому сорту кавказского вина, рассказал об особенностях почв в отдельных районах Грузии и экспериментах с сортом «хванчкара», который не приживался в других районах. Черчилль заявил, что предпочитает армянский коньяк и даже имеет интересные соображения об импорте этого замечательного напитка в Англию. Сталин согласился поставлять и коньяк, и шампанское – но после войны.