Вот тут и оказался кстати совет Петра Кропоткина. Во время путешествия по Канаде в 1897 году Петр Алексеевич обратил внимание, что климат этой страны очень напоминает российский. Кроме того, он имел возможность наблюдать, как в прериях Канады общинами живут сектанты-меннониты, нашедшие здесь приют и уважение своих убеждений. В голове революционера родился проект переселения духоборов в Северную Америку. Своим планом он поделился с квакерами, активно помогавшими духоборам, и с Чертковым. За содействием Кропоткин и Чертков обратились к Джеймсу Мейвору, а тот, в свою очередь, – к канадскому правительству, успешно прозондировав почву о возможности принять духоборов[1189]. План начал осуществляться, и вскоре в Канаде появились поселения духоборов.

27 ноября лидер духоборческой общины Петр Веригин посетил Кропоткина в Лондоне. «Сам он – просто умный, практичный прежде всего, общинник. Только бунтовать не согласен, а то глубокий анархист»[1190], – слегка восторженно отозвался о нем Петр Алексеевич после дискуссии о религии, фанатизме и желаемом политическом строе будущего общества.

Но при всех комплиментах Веригину в его последователях Кропоткин вскоре разочаровался, выслушав истории анархистов и толстовцев, посещавших «духоборческое царство» Канады: «Духоборческие общины поразительно успешны как экономические предприятия. Они доказывают, как невероятно производительнее коммунистич[еский] труд пр[о]т[и]в единоличного. Но и только. В остальном они доказывают, какое безобразие "религиозное вдохновение" и общество теократическое вообще». Он возмущался «полубожескими почестями», которыми сектанты окружали своего лидера – «богушку Петюшку». Намекал Кропоткин и на далеко не духовные отношения Веригина «с его тремя "племянницами"»[1191].

В политических вопросах между Кропоткиным и толстовцами были очень серьезные разногласия. «Почти толстовец», говорите? Нет, и никогда им не был. Чертков вспоминал, что «в вопросе о борьбе со злом и насилием» у него с Кропоткиным время от времени разгорались «горячие споры». «Непротивление», «ненасилие» вводило Петра Алексеевича в нешуточное раздражение: «…он не раз, со свойственной ему горячностью темперамента, крайне раздражался против меня за мое упорство»[1192]. Правда, эта высокоидейная рубка всегда завершалась примирением. Отходчивость Петра Алексеевича и непротивленчество Черткова давали о себе знать…

И прямо толстовцу Черткову, своему другу, писал Кропоткин в сентябре 1900 года такие строки: «Но – человечество нельзя двигать пассивным непротивлением. Человечество всегда двигалось только активными силами, которые вы и пытаетесь создать. (Вот почему формула "непротивления злу" неверна. Вы же хотите противления, и нужно очень много противления; вы только хотите его без насилия.) Удастся ли вам сплотить эти силы – не знаю; думаю, что нет»[1193]. И лишь справедливое общество без власти человека над человеком, то есть анархический коммунизм, сделает возможным преодоление любого насилия: «Но несомненно, что по мере того, как равенство будет входить в нравы, противление злу будет все более и более терять характер насилия – физического отпора – и все более и более будет принимать характер отпора нравственного, настолько дружного, что он станет главной прогрессивной силой»[1194].